– Я только хотел сказать, что не торгую наркотой.
– Так ты будешь со мной разговаривать?
– Буду, если не станешь вешать на меня это свое дерьмо.
– Тогда сделаем все как положено.
Босх достал из кармана формуляр и дал Уошберну подписать его. Сомнительно, чтобы эту бумажку серьезно восприняли в Верховном суде, но он и не рассчитывал, что до этого дойдет.
– Ладно, Мелкий-два, теперь давай поговорим, – произнес он. – Судя по тому, что мы здесь имеем, ты торгуешь наркотиками, и в этом мы собираемся тебя обвинить.
Услышав это, Уошберн попытался размять затекшие мышцы своих худосочных плеч и, набычившись, опустил голову. Босх взглянул на часы.
– Но я бы на твоем месте тревожился совсем не об этом. «Травка» – пустяк. Лично мне она нужна только для того, чтобы продержать тебя здесь подольше. Потому что, как мне кажется, мужчина, неспособный даже платить алименты на ребенка, едва ли соберет двадцать пять «штук», чтобы выйти под залог.
Босх снова приподнял пакет с уликами.
– Это поможет оставить тебя за решеткой, пока я закончу работать совсем над другой историей. Там все гораздо для тебя серьезнее.
– Чушь собачья! Я скоро выйду отсюда. У меня есть нужные люди.
– Да? Но знаешь, люди часто вдруг пропадают, когда речь заходит о крупной сумме.
Босх снова обратился к Ганту:
– Ты замечал такую тенденцию, Джорди?
– Сплошь и рядом. Народ начинает шарахаться от таких, особенно если узнает, что парню все равно идти ко дну. Они рассуждают так: к чему вносить огромный залог, если нет гарантии, что вернешь хотя бы цент?
Босх кивнул и посмотрел на Уошберна.
– Что это еще за хреновина? – спросил тот. – Чего ты ко мне прицепился? Что я такого сделал?
Босх забарабанил пальцами по краю стола.
– Не волнуйся, я все тебе скажу, Мелкий. Я работаю в центре и не притащился бы в такую даль, чтобы прищучить кого-то за грошовый пакетик с «травкой». Понимаешь, я следователь из отдела убийств. Занимаюсь старыми делами, которым уже много лет. Иногда даже лет двадцать.
Босх внимательно следил за реакцией Уошберна, но ничего пока не заметил.
– Как раз об одном таком деле я и хочу с тобой поговорить.
– Я ничего не знаю ни о каком убийстве. Ты здесь дал маху, приятель. Взял не того, кого нужно.
– Неужели? А вот я слышал другое. Должно быть, кто-то возводит на тебя напраслину, ты это хочешь сказать?
– Вот именно. Тащи его сюда, пусть скажет все мне в лицо.
– Этого я сделать не могу. Свидетелей нужно беречь. А у меня есть свидетель, который все слышал лично от тебя. Догадываешься, о ком я веду речь?
Отвечая, Уошберн старался не встречаться с Босхом взглядом.