Когда дело идет о собственных моих интересах, я смиренно довольствуюсь омнибусом. Вы получите полное представление о моей преданности интересам тетушки, если узнаете, что в данном случае я разорилась на кэб.
Приехав домой, я выбрала и покрыла отметками первую серию для чтения и вернулась на Монтегю-сквер с дюжиной книг в саквояже, подобных которым не сыщешь в литературе никакой другой европейской страны. Я заплатила кучеру только то, что ему следовало. Он взял деньги с ругательством, а я немедленно протянула ему один из моих трактатов. Если бы я приставила ему ко лбу пистолет, этот негодяй не обнаружил бы большего испуга. Он вскочил на козлы и с нечестивыми восклицаниями недовольства ускакал во весь опор. И совершенно напрасно – могу вам сказать это с радостью: я таки успела посеять добрые семена, вопреки ему, бросив второй трактат в окно его кэба.
К моему великому облегчению, дверь отворила не особа в чепчике с лентами, а лакей, сообщивший мне, что приехал доктор и все еще сидит, запершись, с леди Вериндер. Мистер Брефф, стряпчий, также приехал с минуту назад и ждет в библиотеке. Меня провели в библиотеку и просили обождать. Брефф, казалось, был удивлен, увидев меня. Он семейный стряпчий, и мы не раз встречались с ним в доме леди Вериндер. Я с огорчением должна сказать, что он дожил до седых волос, занимаясь мирскими делами. В деловые свои часы этот человек был избранным пророком Закона и Мамоны, а в свободные часы одинаково был способен прочесть роман и разорвать брошюру.
– Вы приехали сюда на жительство, мисс Клак? – спросил он, взглянув на мой саквояж.
Открыть ему то, что лежало в моем драгоценном саквояже, значило бы просто вызвать поток нечестивых слов. Я унизила себя до его уровня и объяснила, по какому делу приехала сюда.
– Тетушка сообщила мне, что собирается подписывать свое завещание, – ответила я. – Она была так добра, что просила меня быть одной из свидетельниц.
– А! Ну что ж, мисс Клак, вы вполне годитесь для свидетельницы. Годами вы давно уже совершеннолетняя, и вы не имеете ни малейшего денежного интереса в завещании леди Вериндер.
Ни малейшего денежного интереса в завещании леди Вериндер! О, с какой признательностью услышала я это! Если бы тетушка, обладая тысячами, вспомнила и бедную меня, для которой даже пять тысяч значат очень много, и если бы мое имя появилось в завещании в связи с маленьким наследством, – мои враги могли бы еще усомниться в причине, заставившей меня привезти с собой избранные сокровища моей библиотеки и истощить мои слабые средства на разорительный наем кэба. Но теперь в этом не мог сомневаться даже самый жестокий поноситель. Гораздо лучше, что произошло именно так! О, конечно, конечно, гораздо лучше!