– Милая Друзилла, мне нужны слуги. Вы так умны – пожалуйста, наймите их для меня.
Я оглядела неприбранную комнату. Церковные колокола благовестили к обедне – они внушили мне слово дружеского увещания.
– Ах, тетушка! – сказала я грустно. – Разве это достойно христианки и англичанки? Разве наш переход к вечности должен совершаться таким образом?
Тетушка ответила:
– Я оденусь, Друзилла, если вы будете так добры и поможете мне.
Что можно было сказать после этого? Я творила чудеса с убийцами – я не подвинулась ни на один дюйм с тетушкой Эблуайт.
– Где, – спросила я, – список слуг, которые вам нужны?
Тетушка покачала головой: у нее недоставало энергии даже на то, чтобы хранить у себя список.
– Он у Рэчел, душечка, – сказала она, – в той комнате.
Я пошла в ту комнату и, таким образом, опять увидела Рэчел, в первый раз после того, как мы с ней расстались на Монтегю-сквер.
В глубоком трауре она казалась до жалости маленькой и худенькой. Если бы я придавала серьезное значение таким тленным безделицам, как человеческая внешность, я могла бы прибавить, что у нее был такого рода цвет лица, который, к несчастью, всегда теряет, если не оттеняется чем-нибудь белым у шеи. К великому моему удивлению, Рэчел встала, когда я вошла в комнату, и встретила меня с протянутой рукой.
– Я рада вас видеть, – сказала она. – Друзилла, я имела привычку говорить с вами прежде очень сумасбродно и очень грубо. Прошу у вас прощения; надеюсь, что вы простите меня.
Должно быть, лицо мое выдало изумление, которое я почувствовала при этих словах. Рэчел покраснела, а потом продолжала свое объяснение:
– При жизни моей бедной матери ее друзья не всегда были моими друзьями. Теперь, когда я лишилась ее, сердце мое обращается за утешением к людям, которых она любила. Она любила вас. Постарайтесь быть моим другом, Друзилла, если можете.
Откликнувшись на ее предупредительность со всем доступным мне дружелюбием, я села, по ее просьбе, возле нее на диван. Мы заговорили о семейных делах и планах на будущее – обо всем, за исключением одного только плана, который должен был окончиться свадьбой. Как ни старалась я повернуть разговор на эту сторону, она решительно отказывалась понимать мои намеки. Глядя на нее теперь с новым интересом и припоминая, с какой опрометчивой быстротой она приняла предложение мистера Годфри, я сочла своей священною обязанностью горячо вмешаться и заранее была уверена в исключительном успехе. Быстрота действия тут была, как я полагала, залогом этого успеха. Я тотчас вернулась к вопросу о прислуге, нужной для меблированного дома.