Наконец усаживаемся за еду, и впервые за весь день все сидят тихо, как мышки. Сосиски, уложенные между половинками булочки, кажутся пищей богов. Булочка тает во рту, сосиска острая, пряная, сочная, просто объедение. Мы уплетаем одну за другой, а насытившись, откидываемся на камни, подложив под спины свитера, и хвастаемся оттопырившимися животами.
Солнце садится, тени становятся все длиннее, сквозь деревья постепенно подкрадываются сумерки, прохладный ветерок обдувает наши усталые тела. Когда мисс Паркин отворачивается, Орла тянется к бутылке с кетчупом, переворачивает горлышком вниз и, не торопясь, аккуратно выводит на подносе слова, буква за буквой, с таким видом, словно украшает торт. Я выпрямляюсь, чтоб прочитать: «Роза! Мамочка хочет поговорить с тобой».
Мы встречаемся взглядами. Она смотрит самоуверенно и дерзко, как волк, который вышел на охотничью тропу. Не отрывая от меня взгляда, толкает Розу ногой. Та уже почти спит, свернулась котеночком у меня под боком, но принимает сидячее положение, хотя один глаз остается закрытым.
– Что такое? – спрашивает она, потирая щеку.
– Вот тут для тебя послание, Роза! – Орла трясет ее, чтобы та проснулась как следует. – Смотри! Прямо из астрального мира.
Я быстро хватаю пережаренную, почерневшую сосиску и, до того как Роза успевает прочесть надпись, провожу ею по кетчупу, пока все, что осталось, не превращается в неудобочитаемое месиво.
– Ой! – горестно вскрикивает Роза, а я притягиваю ее к себе.
– Спи, Роза, она пошутила, – говорю я, укладывая ее снова себе под бочок.
– Но что за послание такое, из какого астрального мира? – бормочет она.
– Ни из какого. Спи, – повторяю я, а сама бросаю сердитый взгляд на Орлу.
Она отвечает мне таким же и цедит сквозь зубы:
– Хотела повеселиться, и на тебе, всё коту под хвост.