– Да, верно. – Я поднимаю руки, признавая, что она имеет право так на меня смотреть. – Это кошмар. Но совсем недавно до меня дошло, что мне не все до конца понятно… тут что-то не стыкуется. И я должна это прояснить. Главное – последовательность событий. Ты видела Розу в ту ночь? Она приходила к тебе? Почему у тебя оказался этот браслет?
Моника смотрит мимо меня, словно перематывает время назад.
– Значит, где-то около полуночи, когда я убирала продукты, а ты возвращалась в палатку…
– Я уже толкнула ее.
Она поспешно качает головой:
– В таком случае ты тут ни при чем. Роза вернулась в палатку раньше тебя минут на десять.
Я застываю на секунду, потом хватаю Монику за плечи, трясу.
– Ты абсолютно уверена в этом?! – Я почти срываюсь на крик.
– Ну да. Иначе я бы тебе обязательно сообщила, что в твоем звене не все легли спать.
О, наша всегда обстоятельная, практичная Моника! В этом она вся. Ну конечно, она обязательно проверяла, чтобы все девочки были в своих палатках, и только потом отправлялась спать сама. Моника очень серьезно относилась к своим обязанностям. Пока мы с Орлой дрались из-за Юана, она со всей ответственностью исполняла свой долг.
Меня начинает бить дрожь. Колени подкашиваются, и я больно падаю на жесткую табуретку.
«Господи, я не делала этого, – проносится в голове. – Я не убивала Розу. Это сделала не я».
Задыхаюсь, голова кружится, мне нужен свежий воздух, и я опять вскакиваю, бегу мимо Моники к черному ходу, в садик, и дышу медленно и глубоко, полной грудью. Через несколько минут возвращаюсь и наливаю себе стакан воды.
– Так ты абсолютно уверена в этом? – спрашиваю я снова.
Перед глазами мгновенно встает картина: тело Розы, раздувшееся, посиневшее к тому времени, когда я ее нашла. Прижимаю ладонь к губам, стискиваю зубы и изо всех сил борюсь с подступившей к горлу тошнотой.
– Ну да, конечно… Да ради бога! Я же все это рассказала в полиции, еще тогда!
– Правда?
Меня охватывает противоречивое чувство. С одной стороны, душевный подъем, буйная радость и веселье, неверие в свое счастье, желание смеяться и плакать одновременно, порыв залезть на крышу и на весь свет кричать о том, что я невиновна. А с другой – тяжелое, высасывающее жизненные соки чувство утраты. Долгие, бесконечные годы я испытывала вину, которая грызла меня непрерывно… оказывается, все было зря. Если бы только я вовремя, еще тогда, пошла в полицию, мне бы объяснили, что я тут ни при чем, это очевидный факт.
– Грейс, ты же вышла за ее отца! Неужели ты считала, что виновата в ее гибели? Это же невозможно! Должно быть, она встала позже, куда-то пошла и потом упала в воду. Такое бывает. – Она садится напротив. – А теперь, прошу тебя, давай поговорим насчет Орлы. Ну пожалуйста.