Орла стоит в тени. Закуривает и шагает ко мне:
– А он ведь и правда предал тебя, Грейс. Разве нет?
Она хочет положить руку мне на плечо.
– Пошла прочь! – Я грубо толкаю ее, и она чуть не падает на своих каблуках. – Не прикасайся ко мне! – Перевожу взгляд на Юана. – И ты тоже!
Я стою у окна. Небо уже почти черное. Непогода разбушевалась не на шутку. По подоконнику, по стеклам бьет град не переставая, словно бесконечная барабанная дробь. Некоторые экземпляры величиной с мячик для гольфа. Вспоминаю, как в детстве мы с Юаном выбегали из дома и прыгали во дворе, визжа от боли и удовольствия, когда градины били нас по голове, по лицу, оставляя на коже синяки.
– Я уже точно собирался все тебе открыть перед тем, как поехал поступать в университет, – говорит он. – Но мама сказала, что ты обручилась, что у тебя есть жених. А потом я подумал, что ты уехала. Мне казалось, что ты полюбила Пола и про все забыла.
– А когда вернулся в Шотландию? – говорю я, снова поворачиваясь к нему. – Почему тогда не сказал? Видел, в каком я состоянии, и не сказал.
– Ты же была нездорова. И я думал, что…
Он умолкает, втянув щеки.
– Господи! – Вижу неуверенность в его лице и по глазам читаю правду. – Неужели боялся, что я донесу на тебя?
– Но ты была сама не своя.
– Боже мой! Я бы никогда такого не сделала! – Снова начинаю ходить по комнате. – А все эти годы? Неужели тебе ни разу не приходило в голову, что ты должен рассказать мне правду?
– Пока не приехала Орла, ты про Розу почти не заговаривала.
– Юан, ты же сам видел в моем доме фотографии Розы, ты знаешь, что я вышла замуж за ее отца, я всегда о ней думаю. Всегда. – Изо всех сил стараюсь говорить ровно. – А на прошлой неделе, когда позвонила Орла? Тогда-то хоть мог сказать хоть что-нибудь?
– Послушай, меня это самого страшно огорчает. Что и говорить, гордиться нечем.
– Гордиться? – Я обеими руками толкаю его в грудь. – Гордиться! Да ты стыдиться должен! Какой позор! Не могу поверить, неужели это ты?
– Да его мамаша все это и устроила, – снова встревает Орла. – Она держала под контролем все, что творилось в семье. – Ленивой походкой она подошла к нам и снова встала рядом. – Ни перед чем не остановится, если надо защитить своего мальчика. Тигрица.
– Понимаешь… мама, она…
Я яростно тычу в него пальцем:
– Только не перекладывай вину на Мо!..
И вдруг до меня снова доходит.
– Так Мо все знала?
– Надо же мне было кому-то рассказать.
Маятник качнулся обратно, и ярость в груди опять сменилась жгучей горечью. Горло перехватило, и я застонала. Значит, и Мо… Но она же относилась ко мне как к собственной дочери, она же любила меня, заботилась… и все равно предала. Как вынести такую тяжесть, такой удар?