– Я опоздала, Валера, будто с ума сошел, – торопливо говорила она, занимая место за столиком, – никогда не болел, а тут нате, везти меня не может, пришлось самой, права у меня есть, но ужасно боюсь. Устроились вы?
Я поглощал пищу.
– Да, всё хорошо, – отозвалась Юля.
– А вы, Николай?
– Все нормально.
– Молчаливый вы, какой то, – как мне показалось с грустью в голосе, сказала она.
– И Стас Михайлов мне не нравиться.
– Коля, – засмеялась Юля, – прекрати!
– А что вы имеете против него? – вспыхнула она.
– Возможно, против него лично, ничего. Если конечно, его можно отделить от его нытья, которое он изрыгает со сцены. А против я того, что он использует низкие крючки по захвату определенной аудитории.
– О каких крючках вы говорите? – зло спрашивала она.
– О тех, что, по всей видимости, сидят и в вашем сознании тоже.
Юля незаметно для нее пнула меня. Еще мгновение и она бы разразилась криками протеста, но каким-то образом, взяв себя в руки, сказала спокойным голосом.
– Мы здесь не для того, чтобы обсуждать творчество какого-то Стаса Михайлова, – мне стоило огромных усилий не засмеяться над ее «КАКОГО-ТО», он наверняка в данный момент имел большее значение, чем «Тайфун» и все прочее. – Мы здесь для того, – с тем же вспыхнувшим огнем, продолжила она, – чтобы оттеснить маленькие фирмочки и занять их место.
Это последнее что я слышал из ее уст, меня давно не трогали эти заводные практики из книжек американских топ-менеджеров, миллионеров и прочей чепухи.
Ужин закончился ее словами.
– Тогда до завтра, я верю, у нас все получится.
Она персонально пожелала доброй ночи Юле, на меня не взглянув, ушла.
– Коль, ну ты чего? – спросила Юля, мило улыбаясь.
– Думал она с чувством юмора.
– Шуточки у тебя конечно тоже, далеки от «Аншлага», Васе, наверное, нажалуется.
– Юль, мне срать, – ответил я.
– Знаю я, ладно пойдем спать, завтра начинаются трудовые будни.
Мы поднялись, пожелали друг другу спокойной ночи и разошлись по номерам.
Я рухнул на кровать. Включил телевизор – чудом уцелевший Рен-TV, а вслед за ним все та же база «нашего» национального достояния. Спасибо тебе ГАЗПРОМ! Одна ложь и срань в том, что принадлежит тебе! Сон не шел, долго я ходил по комнате, вставал у окна, всматриваясь в окна серых домов с холодным, желтым светом. Внимание людей, всех от мало до велика, было приковано к голубым экранам. Рафинированные выпуски новостей, бесконечные сериалы, безуспешно пытающиеся показать чувства и даже если бы сценаристу, режиссеру, актерам удалось вложить крик души, люди не смогли бы заметить его. Люди закрыты, они в добровольном плену, откуда выхода нет! Они закрылись от всех, оградив себя железом и заборами, даже от тех, кто отбывает срок с ними вместе. Их не интересует личная жизнь, больше занимают сплетни о подругах, друзьях, публичных людях, они с удовольствием переберут самое вонючее и грязное белье других, забывая проветрить свое. Они давно не существуют, они мертвы, они ждут, когда их сожгут или закопают, освободив место для таких же, бездумных созданий. И все начинается снова.