Она улыбнулась.
– Тебе, котик, я доверяю безгранично, даже того, кто был моей жизнью, моим сокровищем. Теперь вас у меня двое, а скоро нас будет четверо.
Я положил вилку в пустую тарелку.
– Девять месяцев я смогу вас целовать одновременно.
– Как? – не поняла она.
– В твой животик.
– Что-то ты этим временем пользуешься плохо.
– Исправлюсь, – серьезно обещал я.
– Посмотрим, – сказало она, вставая. – Иди, мойся, я приберусь здесь, засиделись мы. Она подошла чтобы взять чашку, я обнял ее за талию, прижимаясь лицом к животу. Она, понимая что я хочу, задрала футболку, оголив плоский животик.
Мои губы касались ее, касались нашего еще совсем крохотного ребенка, касались нашей БЕЗГРАНИЧНОЙ ЛЮБВИ!
Я чистил зубы, мыл лицо, брился, говорил с кем-то, что бы я ни делал, мои губы, исполненные ЛЮБОВЬЮ, были с моей матерью, Оксаной, Сережей, каждым и в особенности с тем, кто ползал на самом дне, изъедаемый червями, не видя даже самого крохотного лучика света. Я проглатывал их, стараясь укрыть в родившемся во мне летнем парке. Но даже вековые дубы, нежный шелест листьев, пение птиц, запах роз, мягкая трава не способны заставить хоть на мгновение замолчать их кричащие души. Музыка, поэзия, литература… Что способно заставить человечество раскрыть глаза? Взглянуть за обложку, за экран телевизора, за глаза человека, за все «хорошее», чем мы окружены?
Молотом войны – войны с собой, с собственным измельчением, человек разрушает кривое зеркало – нормальных людей. В нем он видел себя, стоящим на одном из миллиардов крохотных островков, в мутном океане жизни. Боязливого, вцепившегося в сухое дерево, с которого шутливый ветер жизни сорвал бутофорские, вызывающие все больший аппетит плоды. Он делает шаг и опускается в грязную воду, позабыв о пестрых, сверкающих одеждах, течение омывает его, и он выходит на сушу нагим. Окидывает взглядом островки, видя обрюзглые лица с еле заметными бусинками беспокойных глаз. Жадные пасти, отличающиеся друг от друга только размером клыков. Тяжелый панцирь, бережно хранящий от света злость, тщеславие, зависть, ненависть. Он видит огромные лапища, не имеющие ничего схожего с теми руками, что он видел прежде, ноги с конскими копытами, бесчувственно давящие всех и вся вокруг. Он видит себя. Видит, как на его морде впали глазницы, но при этом он не утратил способности видеть. Видит выпадение клыков из кровоточащих десен, видит разложение своего тела. Видит оставшуюся после него смрадную массу на земле. Видя и осознав всю чудовищность того, что он из себя представляет, он исчез, начиная произрастать из земли кустом чайных роз.