Не жаль ей было только упавшую раненную, черную как смоль птицу, лежащую у истерзанного ею тела Борга. Прежде, чем оттащить его в замок, девушка спалила ту, не дожидаясь ее смерти. Это было жестоко. Жестокость – это тоже цвет, звук, чувство, и стоящая перед глазами картина, на которой нарисована пронзительно кричащая умирающая в огне огромная черная птица и девушка, в глазах которой отблескивает сталь.
За следующую неделю Аурелия узнала много разных ощущений, от надежды до безысходности и отчаяния, от злости до жалости к самой себе и окружающим, от сильного страха до безразличия. Такая палитра, а поделиться не с кем. Даже молчаливые слуги перестали раздражать девушку, теперь они скорее вызывали в ней тихую благодарность, когда после бессонных суток, она теряла сознание у постели умирающего, а просыпалась в своей комнате в мягкой кровати.
Ее больше никто не тряс за плечо по утрам, но каждый раз просыпаясь, она видела на столе свежий завтрак и чистую воду. За этот период Аурелия забыла о своих вопросах о том, кто же такой палач и кто его жертва? Как и зачем Борг так жестоко с ним обошелся? За что на него напала черная птица, и откуда она взялась? Остался только один вопрос – как ей оживить двух человек? Что еще ей нужно сделать, понять, узнать? Но ответа не было, и девушка продолжала делать то, что, как оказалось, умела лучше всего – отдавать свою жизнь другим, тем, кто молчаливо просил ее о помощи.
* * *
История повторялась, раны заживали, а Борг не приходил в сознание. Просиживая у его изголовья день за днем, она понимала, что больше не может ему дать ничего. Его тело полностью исцелено и наполнено ее собственными жизненными силами. Даже шрамов не осталось. Умиротворение на лице мужчины завораживало, разгладившиеся черты сделали его моложе и мягче, но глаза оставались закрытыми. К этому моменту Аурелия провела, не проронив ни звука, уже двадцать дней.
Поздняя осень отдала все свои плоды, устлала желтыми листьями дворы и леса, и стремительно готовилась прощаться. Там, в другом мире, у нее сегодня был бы день рождения с тортом, гостями и историями детства, повторенными и выученными наизусть, со смехом и радостью, легкостью и некоторой грустью от еще одного прошедшего года. Хотя 23 – это, в общем-то, не так много. Университет окончен, специальность получена. Хотя, впрочем, в этом мире журналистика видимо мало чем могла ей помочь. Разве что стать трубадуром, бродить по свету и слагать баллады.
Жалость к себе и щемящая грусть захлестнули девушку, которая должна будет встретить свой день рождения неведомо где в тихом одиночестве, и она расплакалась. Странно, что именно мысль о дне рождения, а не память обо всех пережитых здесь событиях вызвала такую бурю в душе Аурелии.