— Оставьте ваши ненужные хлопоты! — крикнула она своим наперсницам. — Мне ничего не нужно! В моем сердце — одно отчаяние, — и она принялась рвать на себе волосы.
— Как! — восклицала она. — Завтра я опозорюсь перед всем собранием! Горе мне! Как я признаюсь, что не знаю ответа на этот вопрос? «И это, — скажут они, — та самая царевна, что хвасталась своими знаниями и умом и разрешала самые трудные загадки?»
— О царевна, — сказала одна из служанок, — не мучайся мыслью о завтрашнем поражении! Надо попытаться избегнуть его. Вопрос, который задал царевич, не слишком труден!
— Не слишком труден? — переспросила ее Турандохт. — Разве он намекал не на себя самого? Откуда мне знать, как зовут этого юношу? Ведь он — чужестранец, и никто не слышал о его царстве, не видел его родителей…
— Но как же вы пообещали ему ответить завтра? — спросила та. — Как вы надеялись найти разгадку?
— Я ни на что не надеялась, — ответила ей Турандохт. — Я хотела лишь выиграть время и согласна скорее убить себя, чем признать свое поражение! Я не пойду замуж за того, кто меня перехитрил!
И она принялась царапать лицо ногтями, и если бы невольницы не удержали ее, изуродовала бы тот дивный образ, ради которого столь многие царевичи шли на казнь.
А Алтан-хан тем временем призвал к себе наследника Тимурташа и повел с ним такую беседу:
— Сын мой, — сказал он, — ты поселил в моей душе беспокойство. Зачем ты послушался моей дочери и рискнул остаться ни с чем? Я боюсь, как бы она не разгадала твою загадку! Каково тебе будет увидеть, что все твои усилия были растрачены впустую?
— Государь, — ответил ему Халаф, — откуда ей разгадать мой секрет? «Человек, перенесший тысячу невзгод» — я сам, и никто в вашем царстве не знает, кто я и откуда пришел. Ей ни за что не узнать моего имени!
— Как я рад слышать твои слова! — воскликнул царь. — Значит, хоть она без труда поймет смысл твоего вопроса, но ответа ей не сыскать? Ты успокоил меня!
И на радостях он предложил устроить охоту. Юноша согласился принять в ней участие, и император приказал приготовить все необходимое для выезда.
Перед тем как ехать, они перекусили; затем ко дворцу были поданы открытые носилки для мандаринов — они были сделаны из слоновой кости и украшены золотом, — каждого мандарина понесли двое слуг и еще четверо сопровождали: перед носилками шагали двое с хлыстами, позади них двое несли золотые таблички, на которых были выгравированы их заслуги. Потом для императора и Халафа подали паланкин, сделанный из резного дерева лучших пород; их понесли двадцать отборных телохранителей, и с каждой стороны шагал генерал с зонтом в руках, чтобы защищать императора и его почетного гостя от лучей солнца. Процессию завершали триста евнухов.