Продолжая наружный осмотр, судмедэксперт обнажил туловище мертвого мужчины. На спине — справа, в средней части — отчетливо были видны четыре раны, по два на полсантиметра каждая, с относительно ровными краями, такие же раны — три — были и на груди, в области сердца; Чекалин не сомневался — раны ножевые. Орудий преступления, несмотря на все усилия оперативной группы, обнаружить не удалось…
Что это было? Убийство с целью ограбления? Пьяная драка? Месть? Чекалин понимал: вообще-то вопросы немного преждевременные, а потому праздные; пока что лишь одно можно предположить с известной долей вероятности — убийство; тем не менее, таково уж должно быть, извечное свойство мозга, что, столкнувшись с загадкой, человек не может не стремиться разгадать ее. С профессиональной точки зрения штука, конечно, довольно коварная: порой так и тянет пойти на поводу первой же версии. Но и шарахаться от подобных предположений тоже не резон, особенно если иметь трезвую голову и, как это ни соблазнительно, не устремлять оперативно-розыскные действия лишь по одному руслу. Хочешь не хочешь, а поначалу план следствия вбирает в себя не обязательно только самоочевидные версии преступления. Совсем неплохо, подумал Чекалин, сказано у кого-то из великих (пожалуй, математик Пуанкаре, а? Нет, нет, Менделеев, точно!), примерно так сказано: лучше держаться такой гипотезы, которая со временем может оказаться неверной, чем никакой — иначе как сдвинешься с места?
Если повернуть эту мысль к нашим делам, прикинул Чекалин, то лучше потрудиться над разработкой версии, которая окажется впоследствии неверной, нежели упустить ту единственную, которая приведет к истине… Итак — что бы это могло быть? Ограбление? Хулиганская драка? Месть? Ничто другое в голову пока не приходило. Впрочем, и немудрено: слишком уж мало известно, слишком. Задачку с таким количеством неизвестных, поди, ни один математик не возьмется решать. Среди многого неизвестного, до чего предстоит дознаться, первое из первых — кто этот убитый человек? Когда это станет известно — многое и другое откроется. Тут важно как можно скорее установить личность жертвы…
Вот уж поистине — скорее не бывает!.. Чекалина окликнул вдруг Николай Иванович, шофер милицейского «рафика»:
— Анатолий Васильевич, тут вас спрашивают.
Чекалин вышел к шоссе. Рядом с «рафиком» стояло такси. И вот водитель этого такси, показав в сторону убитого, неожиданно и говорит:
— Я знаю, кто это! Щербанев, Витя Щербанев, наш брат-таксист!
— Пойдемте, — сказал Чекалин. — Посмотрите вблизи.
Пока шли к трупу, таксист все говорил неумолчно: