Когда я переоделся и закинул мокрую одежду на сушилку в кухне, мы с Лизкой устроились на диване, захрустели сушками и тут, не сговариваясь, вдруг вспомнили о ноже. Вопрос, что теперь делать, оставался открытым, но начинать, по всей вероятности, стоило с нового визита к Арабу – пока что это была наша единственная зацепка, а бросать поиски на полпути Лиза не собиралась. Я, втянутый в это дело по уши, и отказаться не мог.
– Михаил? – сонно окликнул дед из соседней комнаты.
– Я тут! – отозвался я торопливо. – Надо что?
Дед подумал и вместо ответа задремал обратно.
– Ну что будем делать? – выждав несколько минут, спросила Лиза, сползая с дивана на пол. – Ты говорил, Араба сегодня нет…
– Значит, будем ждать до завтра, – вздохнул я. – Можем поискать что-то в интернете.
Лиза подумала и вдруг оживилась, вспоминая слова Араба, что во фразе кое-что показалось ему знакомым. Осталось только вспомнить, как звучало то странное слово, а дальше – дело техники, не так уж и сложно в двадцать первом веке договориться с поисковиком и сочинить верный запрос.
Мгновение шестое
Шури, шриви, шувари… Минут пять мы перебирали всевозможные комбинации букв, пока, наконец, поисковик не спросил вежливо: «Возможно, вы имели в виду шурави ?»
– Точно! – выдохнула Лизка и, чуть не заехав затылком мне по носу, полезла в ноут, опираясь о мои коленки. – Да, гляди! Это действительно персидское слово!
«Шурави, – гласила словарная статья – от перс. šourā, «совет», образ советских военнослужащих в Афганистане».
– Афганистан, – задумчиво выдохнула Лиза. – А Герат… слушай, Герат ведь тоже в Афганистане! Всё сходится! Только откуда там советские военнослужащие и причём тут нож?
– Этот нож – холодное оружие спецназа, – напомнил я. – Так что если там были наши военные, ничего удивительного в ноже нет.
За следующий час мы узнали много нового – о жаркой восточной стране, моджахедах и ОКСВА, «ограниченном контингенте советских войск в Афганистане». Войска были введены «выполнять интернациональный долг» и целых долгих десять лет жили и воевали там, в чужой странной стране.
– И зачем? – недоумевала Лиза. – Целых десять лет… Ты глянь, сколько погибших!
А я внезапно понял, что мне совершенно не интересно, зачем, почему, ради чего наши войска воевали на чужой земле. Страны тогда назывались по-другому, висели другие флаги, вручались другие ордена, но… получается, там воевали и умирали из-за непонятного мне «интернационального долга» – наши – люди. Может быть, кто-то из них выросли в нашем городе. Бегали на речку, как мы с Шумахером, гоняли в мяч, мотались в Москву… А потом вдруг пошли на войну. Зачем, ради чего?.. Да какое это имеет значение теперь. Это – было. И это так странно…