– Мама умела, – с тихой улыбкой сказала девочка. – И Инга.
– И Инга, – эхом отозвался отец с легкой грустью.
– Ты скучаешь по ней?
– По маме?
– По Инге, – чуть насмешливо отозвалась Лиза. Ну какие же они забавные, эти взрослые! Понял же ведь папа отлично, что спрашивают его об Инге. А все смущается и стесняется, и если заговаривает об Инге, то говорит о ней так нарочито небрежно, будто хочет скрыть свое истинное отношение к ней. Ей-богу, смешные эти взрослые!
– По Инге?.. Да, скучаю, – нехотя признался он.
– Это хорошо, – обрадованно улыбнулась Лиза. И, чувствуя себя взрослой и ответственной за отца, снисходительно добавила: – Но ты не очень скучай! Ведь мы же скоро поедем к ней в гости. Правда?
– Правда, – ответил отец и потрепал Лизу по длинным вьющимся волосам. – А теперь – в кровать! Пойдем, я тебя провожу.
– И посидишь со мной?
– Посижу.
– И сказку расскажешь?
– Елизавета, ну ты уже совсем взрослая для того, чтобы я рассказывал тебе сказки! – возмутился отец. Но затем чуть смущенно добавил: – Да и не умею я их рассказывать. Это мама умела. Да Инга.
– Тогда я тебе расскажу сказку! – покровительственно ответила дочь. – Обещай, что выслушаешь!
– И о чем будет сказка? О принцессах?
– Нет. О том, как мы поедем в Москву.
– Это не сказка, а правда… Но все равно я тебя послушаю, – поспешно добавил Алексей, увидев, что дочь насупилась.
Когда они поднимались по лестнице, Лиза вдруг замерла, будто к чему-то чутко прислушиваясь.
– Лиз? – обеспокоенно окликнул ее отец. – Что случилось?
– Ничего, ничего, – помотала головой девочка. И с нарочитой беззаботностью быстро взбежала по лестнице наверх. – Пойдем, буду рассказывать тебе сказку! – весело позвала она отца. О том, что только что услышала чей-то вздох, Лиза умолчала, как умолчала и о зове о помощи. Только сейчас она поняла, что зовущий находился не здесь: не в доме, не во дворе, не на улице и, может быть, даже не в этом городе. Голос доносился откуда-то издалека. Возможно даже, из Москвы. И из прошлого.
В кафе, где ее должна была ждать Лёка, Инга собиралась без волнения, будто на встречу с приятельницей, отношения с которой уже давно потускнели и высохли, как опавшая листва, без надежды напитаться живым соком. Впрочем, так оно и было: Лёка стала прошлым, пусть и не таким далеким, но уже пережитым, оплаканным и похороненным без желания воскрешения. Теперь это действительно была давняя приятельница, почти шапочная знакомая. И Инга, даже если бы сильно пожелала, уже не смогла бы вспомнить, в какое созвездие сливались родинки на животе Лёки, хотя еще так недавно казалось, что эта интимная деталь навсегда останется в ее памяти.