– …Фифа! Да не знаю я, кто она! Чья-то цаца… – услышала Инга и насторожилась.
– …Занимает две квартиры. Одна! Вишь, царица выискалась, одной жилплощади ей мало! – выплюнул свою порцию яда второй голос, который Инга опознала как голос другой воюющей соседки. Речь явно шла об Инге. Надо же! Впервые за все время вражды соседки вдруг заключили перемирие и встали на одну сторону.
– А вот пусть теперь и расхлебывает! И за свои обе квартиры, и за все наши! – злорадно отозвался еще чей-то мужской голос, который Инга не узнала.
Раздался одобрительный гул. И Инга испытала сильное желание нажать кнопку «стоп» и остановить лифт. Похоже, ее там, на площадке, поджидает целая толпа народных мстителей. Только вот в чем она провинилась?
Но не успела она перебрать в уме поводы, которые вызвали гнев соседей, как двери лифта распахнулись и явили ее – растерянную, взлохмаченную, вымоченную под дождем, с двумя тяжеленными сумками в руках – соседям.
– А-а-а, притащилась! – обрадованно воскликнула тетка в пестром халате и повязанном поверх бигуди цветастом платке, которая и была ее соседкой снизу. – А мы тебя тут ждем, милочка!
Тетка хищно улыбнулась, демонстрируя золотые зубы, и подперла мощными кулаками крутые бока.
– Натворила ты дел! Будешь возмещать убытки! А откажешься – мы в суд пойдем!
Толпа, выстроившаяся за «лидершей», одобрительно закивала, загудела, замахала руками.
– Что случилось? – как можно спокойней спросила Инга. Поставила сумки на бетонный пол и обвела всех глазами. «Группа поддержки» тетки в халате и бигуди состояла из пяти, включая младенца на руках у одной из женщин, человек. Вторая соседка, чья квартира тоже располагалась под Ингиной, являла собой клон первой тетки, только разве что халат у нее был не пестрой расцветки, а однотонный, и на голове не платок, а полиэтиленовая шапочка, из-под надвинутой на лоб резинки которой то и дело просачивалась темная жидкость. Тетка машинально вытирала эту жидкость ладонью, из-за чего на лбу у нее образовались коричнево-рыжие разводы. А когда тетка случайно коснулась испачканной рукой носа, то его кончик тоже стал коричневым. Видимо, женщину выдернули из дома в тот момент, когда она нанесла на волосы краску. А во всем остальном соседки были похожи, будто сестры, – визгливыми голосами, одутловатыми, рано увядшими лицами, двойными подбородками, грудью, переходящей в живот, крутыми боками и мощными ручищами. «Двое из ларца…» – не к месту вспомнились Инге персонажи из мультфильма. Только в этом случае «персонажи» были женского пола. За обеими тетками в халатах возвышался мужчина в куртке, накинутой поверх майки, трениках с закатанными штанинами и в кожаных шлепанцах, обутых на босые ноги. За ним стояла старушка, знакомая Инге, – ее соседка из квартиры напротив, приятная пожилая женщина, чем-то напоминающая Инге ее родную бабушку. По-соседски они иногда оказывали друг другу мелкие услуги: Инга, например, во время своих отъездов просила старушку вынимать из ее почтового ящика корреспонденцию, а старушка – то посмотреть показания счетчика, потому что не видела мелкие цифры, то прочитать инструкцию к лекарству, то кормить ее кота, когда она однажды на неделю легла в больницу. Сейчас эта старушка находилась в толпе возмущенных соседей, и Инге стало горько так, будто ее предали.