Ему плевать, а вот ехидне, оказывается, нет. Он и не понял, когда в змеином взгляде появилось это злое и вызывающее, когда холодные руки обвились вокруг его шеи, а губы приблизились на такое расстояние… на такое… Черт, да не приблизились! Не хрен себя обманывать! Это называется поцелуем. Жадным и злым одновременно, таким, что не высвободиться, потому что мозг отключается, и думать получается только о том, что у ехидны гибкое тело, земляничное дыхание и взгляд падшей женщины…
Поцелуй Иуды – вот что это! Понимание случившегося пришло в тот самый момент, когда музыка оборвалась на самой высокой, самой пронзительной ноте. И вместе с ней оборвалось что-то в Вадимовой душе. Ему хватило силы воли лишь на то, чтобы не отшвырнуть от себя ехидну прямо там, на танцполе, чтобы с невозмутимым видом довести ее до столика, по ходу скалясь в объективы фотокамер улыбкой записного плейбоя.
– Это было очень убедительно. – В чувство его привел голос Вениамина. – Вы произвели фурор.
– Я тебя уничтожу, – не переставая улыбаться, Вадим посмотрел на нареченную.
– Меня? За что? – Удивленно приподнятые брови, почти искреннее изумление в глазах. – Я всего лишь выполняла инструкции. Вениамин, скажи.
– Так и есть, – Вениамин кивнул. – Ближе к финалу вам все равно пришлось бы поцеловаться. Я просто не ожидал, что поцелуй получится таким эффектным.
Инструкции. Да врет она про инструкции! Она – чтобы ему назло, змеиным своим чутьем почуяла, когда можно куснуть побольнее. Наверное, и не поняла до конца, что происходит, но то, что он взволнован и причиной тому женщина, уловила безошибочно. И куснула. Ехидна.
А Лика ушла. И попробуй теперь докажи ей, что все происходящее – всего лишь фарс, что поцелуй этот ровным счетом ничего не значит.
– Мы уходим! – Бороться с накатившей яростью было так же тяжело, как с недавним помрачением рассудка.
– Еще бы полчаса, – Вениамин посмотрел на наручные часы, – чтобы не показалось странным.
– Сейчас! – уже не таясь, рявкнул он и сдернул ехидну со стула.
– Вадим, – предупреждающий голос Вениамина немного привел его в чувство, – ты рискуешь все испортить.
Да, он рискует. Он рискует потерять Лику.
– Все нормально. – Он привлек к себе ехидну жестом, полным в равной мере и страсти, и ненависти, и шепнул на ухо: – Готовься, дорогая…
…Он думал, что время способно остудить ярость, и честно боролся с собой целых полчаса только затем, чтобы понять, что потерпел поражение.
– Зачем ты это сделала? – Ярость вибрировала в унисон двигателю, разгоняя по жилам шальную кровь.
– Что? – Ехидна разглядывала свои коготки и в его сторону даже не смотрела.