А призрак Наты на встречу не явился. И флейта не помогла... Если бы она была там, на кладбище, то пришла бы даже без зова флейты, но она не пришла. Где же она?
Урания смотрела на него с легким упреком, как на нерадивого ученика, плохо усвоившего урок.
— Ната, вы тут? — Собственный голос показался чужим, заполошным эхом заметался в замкнутом пространстве павильона. Ответом ему стал не то шепот, не то шорох, не то просто дуновение ветра.
Арсений попятился. Этого не могло быть, но многое ли он знает о жизни? Раньше он не знал и десятой части того, что знает сейчас, а сколько еще скрыто от невнимательных взглядов!
Может быть, не вся душа, может быть, лишь малая ее частичка, но в статуе было что-то от Наты Стрельниковой, что-то живое и беспокойное. К ноге прижался горячий бок Грима, к шепоту-шороху добавилось настороженное ворчание. Пес тоже что-то чувствовал, но Арсений не мог понять, что именно. Значит, нужно разбираться!
Он начал с Эрато, с той самой, которая встретила его в первый раз. Коснулся раскрытой ладошки, закрыл глаза.
...Худенькая девушка в большом не по размеру пальто, с тряпичной розой в волосах. Видение было ярким, но мимолетным. Вот такая она — Эрато, первая неофициальная жена Саввы Стрельникова.
...На тонком запястье Эвтерпы — гранатовый браслет, а полные губы кривит презрительная улыбка, но ей приятны его прикосновения. Мертвая Эвтерпа до сих пор помнит сладость мужских поцелуев.
...Каллиопа. Полные плечи, белая кожа, румянец на всю щеку. Красивая, пышнотелая, кутается в синюю шелковую шаль, смотрит куда-то поверх его головы, думает о чем-то своем, грустит.
...Терпсихора. Изящная Терпсихора встретила его ладонь с ласковой улыбкой, как старая знакомая. Античная прическа, лебединая шея, струной натянутый позвоночник и непроходящие боли в натруженных ногах. Красивая, светлая, решительная.
...Клио. Рыжие кудри, веснушки на молочной коже, шрам на щеке и зеленая лента в волосах. Недобрый прищур, многозначительно поджатые губы. Демон в теле ангела. Клио встретила его холодом и презрением, но даже в холоде этом чувствовалась жизнь.
...Талия смеялась звонко и задорно, смех ее колокольчиком звенел у Арсения в ушах, от смеха этого тонкие мраморные пальчики вздрагивали. Она была рада его приходу, она скучала в обществе своих мраморных подружек.
...Мельпомена. Глаза устало прикрыты тяжелыми веками, нос с горбинкой, гордый профиль грузинской царицы, надменный разворот головы, черная волна волос до самой поясницы. Презрительная, высокомерная, совершенно безжизненная Мельпомена. Просто статуя, очень красивая, но лишенная даже малой толики жизни.