— А чей труп? — с интересом спросил я.
— На самом деле не было никакого трупа, — рявкнул Хьюстон, — но мне пришлось минут пятнадцать убеждать полицию, что я не покидал Манхэттен весь день, поэтому никак не мог вызвать полицию из Род-Айленда, откуда был сделан вызов.
— А кто убрал труп до прибытия полиции?
— Перестаньте молоть чепуху, Бойд! — злобно прокричал он. — С меня довольно! Я рассказал об этом деле мистеру Хейзелтону, который великодушно решил не подавать на вас жалобу. Это наше последнее предупреждение. Если вы попытаетесь снова увидеть Марту или Клемми, пощады вам не будет. Вам просто повезло, что мистер Хейзелтон такой благородный.
С этими словами он подошел к дивану, помог Клемми встать и повел ее к двери. Прежде чем выйти, она обернулась и попыталась улыбнуться мне, но у нее ничего не вышло.
На пороге Хьюстон немного задержался.
— Мистер Толвар, — сказал он, — детали я предоставляю уточнить вам. У меня нет на это времени.
— Понятно! — ответил Толвар. — А у меня оно есть.
— Вот и хорошо, — одобрительно улыбнулся Хьюстон. — Завтра утром нам понадобится машина с надежным шофером, чтобы отвезти мисс Хейзелтон на ферму.
— Я прослежу за этим, — кивнул Толвар. — Значит, завтра, в девять тридцать.
Чуть позже я услышал, как закрылась входная дверь. Толвар небрежным шагом подошел ко мне.
— Отличная квартирка, Бойд, — сказал он. — Дела идут?
— Ну, то так то сяк… А не выпить ли нам?
— Не сейчас. Никогда не пью на работе. Это мой принцип. К тому же Хьюстон просил меня разъяснить вам кое-что перед уходом.
— Валяйте, я умираю от любопытства.
— Да? — нехотя сказал он. — И прежде всего…
Револьвер заплясал в воздухе, и через секунду ствол с силой ударил меня по левой щеке. Голова моя резко дернулась.
— Ему не нравится, что ты впутал его в историю с трупом, — продолжал Толвар тем же монотонным голосом. — А еще…
Теперь револьвер ударил меня по правой щеке, прежде чем я успел увернуться.
— Тебе лучше зарубить на носу: оставь в покое Хейзелтонов. Они сами разберутся со своими проблемами, не суйся.
Мои щеки горели, и я уже почти не видел Толвара, перед глазами все плыло. Его голос долетал издалека, и я плохо слышал его.
Он обрабатывал меня методично: закончив с лицом, занялся шеей и плечами. Я скатился с кушетки на пол и, когда он ткнул меня ногой под ребра, отключился полностью.
Когда я пришел в себя, его уже не было, но боль я еще чувствовал.
Кое-как я отлепился от пола и шатаясь потащился в ванную комнату.
Часом позже, приняв дозу обезболивающего, я смог осмотреть себя. Толвар учинил мне образцовую трепку, почти не оставив следов. За исключением небольшой ссадины на скуле, профиль не пострадал. Кожу покрывало множество красных пятен, но они должны были скоро побледнеть, как последние летние розы. На плечах и на груди начали проступать синяки, бок болел, однако ничего не было сломано. Правда, в области левой почки пронзительно кололо, но все же, обследовав себя, я убедился, что не получил серьезных повреждений.