В настоящее время доктор Мертон возвратился в Германию и снова занял свой пост в «Металлгесельшафт». Учитывая важность меморандума, о котором я за время своих изысканий ничего не читал и не слышал, я встретился с промышленником из Франкфурта-на-Майне и затем несколько месяцев переписывался с ним. Мы оба пытались найти человека, у которого могла сохраниться копия меморандума.
В том числе мы обратились и к Альфриду Круппу фон Болену, но он ничего не знал о меморандуме. Я сообщил об этом доктору Мертону, на что он ответил, что документу был присвоен гриф высшей секретности и, естественно, Густав Крупп фон Болен не говорил о нем своему сыну.
И вот однажды я получил из Франкфурта письмо, в котором господин Мертон, в частности, писал: «Я написал одному из совладельцев банковского дома Икс, в чьем кабинете я читал меморандум, и спросил, помнит ли он этот разоблачительный документ. Он ответил, что помнит, и сказал, что, возможно, сам и дал его мне для ознакомления. Он предположил, что его экземпляр меморандума был передан одному из его партнеров, ныне покойных, последнему заместителю председателя совета директоров «Сименс и Хальске» Фридриху Сименсу».
Этот банкир начал искать документ, который он видел, но тоже безрезультатно.
Возможно, когда-нибудь он обнаружится в Пентагоне среди тонн нацистских документов, захваченных американскими вооруженными силами. Со своей стороны я могу только пересказать эту историю в том виде, как мне ее передали. Если этот меморандум действительно был написан и представлен Гитлеру – а у меня нет ни малейших оснований сомневаться в словах доктора Мертона, – то это бесспорно был отважный поступок.
Важные доказательства активного сопротивления нацистам я обнаружил в Южной Германии.
Интересный пример такого сопротивления являет «Машиненфабрик Аугсбург-Нюрнберг», известный как М.А.Н. То, что этот концерн добился успеха там, где потерпели неудачу большинство других, отчасти объясняется большим значением, которое нацистское министерство военного флота придавало производству военных судов, из-за чего поддерживало руководство концерна в его стремлении к независимости от нацистов. Но определенную роль в этом сыграло и личное мужество всех участников этой борьбы, начиная с генерального директора доктора Отто Мейера, женатого на еврейке.
Нацисты потребовали, чтобы он развелся с женой. Но Мейер только рассмеялся им в лицо. Они потребовали, чтобы он уволил секретаршу концерна, тоже еврейку. Он наотрез отказался это сделать. Как уже упоминалось, в ноябре 1952 года, когда я приехал в этот концерн, уже поседевшая секретарша по-прежнему занимала свою должность. Многие предприятия, даже те, главы которых были против нацистов, добивались, чтобы их включили в списки «образцовых предприятий». М.А.Н. не предпринимал к этому никаких попыток. Это стало возможным потому, что германский Трудовой фронт Лея вызывал одинаковое презрение как у рабочих, так и у их нанимателей.