Я отметил для себя пункт: прежде всего придется разобраться с энергонагами, иначе оплот извергов останется для нас неприступен до конца времен. Один змей принадлежит им, другой — нам. Акватория перекрыта, пока твари плавают туда-сюда, ведь перепрограммировать их невозможно ни асурам, ни нам, поскольку вторая часть мутанта принадлежит врагу. Нанести удар с воздуха тоже не получится, все их сооружения — генераторы защиты, своего рода ПВО, а подпитка идет откуда-то из недр острова.
— Должна быть какая-то разгадка.
Шива посмотрел на меня, и даже Савитри повернула голову в мою сторону.
— Есть идеи? — спросил он.
— Думаю поковыряться в древних источниках — может, чего и наковыряем…
— И где мы их раздобудем?
— Тут.
Я постучал пальцем над виском.
* * *
— Истории, записанные в манускриптах, по большей части, безусловно, додумки и переосмысление. Но мне всегда казалось, что там кроется зерно истины. События как будто происходили в реальности, но с течением времени были неизбежно искажены, — я коснулся руки Савитри. — Ты же, наверное, знаешь, что твои древние предки долгое время не записывали свои предания, а зазубривали их, не смея исказить ни одного слова. Они передавали эту эстафету от одного поколения к другому. Такой способ помог им сохранить информацию на более долгий срок, чем это получилось в других, письменных, культурах. Но позднее записывать священные откровения стали даже ортодоксы индуизма. И это привело к некоторым изменениям в первоначальных текстах. А соответственно — и в истинах.
Она молча кивнула.
— Мне повезло. Я видел информацию, еще не слишком искаженную временем. Она не могла заинтересовать кого-то в процессе циклизации, поэтому на «Трийпуре» этим никто не занимался. Но она интересовала меня в одном из моих былых воплощений. Может быть, это неспроста. Может быть, ей помогли попасть ко мне, этой информации.
Шива вопросительно вскинул бровь, но я не стал говорить о других ади и о своих печальных размышлениях.
Мы сели на светлом, почти белом песке. Трийпура теперь, снизу, посверкивала на горизонте широким возвышением, без подробностей ландшафта, а кильватер, что тянулся за двуглавой, готовой сожрать самое себя змеей, отсюда выглядел жутко. Не удивлюсь, если подобные чувства испытывали древние египтяне в погоне за Моисеем, глядя на расступавшиеся перед беглецами воды моря. Волны пенились и шипели змеиным эхом, выбрасываясь на берег в попытке достигнуть наших ног. Кромка прибоя была усеяна вывороченными со дна водорослями, осколками кораллов и раковин и прочим мусором, какой случается видеть после приличного шторма.