— Позвонить, нужно позвонить… Очки, где мои очки? — комментируя вслух свои намерения, чтобы не забыть, она поднялась, продела озябшие ноги в шлепанцы и зашаркала к коридорному телефону.
В окошке на корпусе аппарата светились красным какие-то цифры. Надев очки, Антонина Вацлавовна разглядела, что уже почти три часа. Голос поторопил ее. Прикрыв все двери из коридора, чтобы не разбудить дочь и зятя, она набрала записанный на квадратном листке номер. В ответ слышались гудки, сам Денис не отзывался.
— Ну что ж ты будешь делать!
И вдруг пришло спокойствие. Антонина Вацлавовна нажала кнопку отбоя и положила трубку на базу, а через полминуты уже и не помнила, что пыталась куда-то позвонить. Но сна уже не было, и она побрела на кухню попить чаю. В голове у нее тем временем происходил странный диалог, не имеющий лично к ней никакого отношения. Поначалу голоса пугали ее, но со временем она к ним привыкла и старалась не вслушиваться.
«Странно, — проговорил мужчина, — только что я слышал там тебя».
«Меня? — удивленно переспросил тот же самый приятный женский голос, что недавно велел Антонине Вацлавовне идти и звонить внуку. — Не может быть, пап, я сейчас занимаюсь Гарутой!»
«Вот я и говорю: странно. Только что там была ты и зачем-то заставила объект звонить Агни».
«Что там у вас? — вмешался третий — тоже мужской — голос. — Снова сбой?»
«Не думаю», — отозвался первый, после чего все стихло.
Антонина Вацлавовна, тихонько мурлыкая под нос мотив старой песенки про злоключения черного кота, пила чай и вспоминала былое.
Вот она заходит в гости к соседям, Бирюковым, и застает их сына, Никиту, играющим за компьютером.
— А, здрасьте! Учиться пришли? — смеется парень.
— Учиться всегда пригодится.
На мониторе заставка игры — «Planescape: Torment». Как врезались в память все эти незначительные мелочи! Как обидно быть черным котом…
Коридор огласился прерывистой трелью телефонного звонка.
— Ба? — донесся негромкий голос Дениса. — Звонила?
— Алё! Алё, Дениска? Где ты ходишь?
Она совсем забыла, что сейчас три часа ночи.
— Ба, сейчас ночь, иди ложись! — напомнил ей Денис.
Он работал пожарным, но характер у него, по меркам Антонины Вацлавовны, был слишком мягким для этой героической профессии. Хотя дочь всегда говорила, что Денис не мягкий, а терпеливый.
— Ты в налоговой был?
— Нет! У меня дежурство, понимаешь?
— А, дежурство… А когда съездишь?
Он говорил все тише, и сейчас уже почти шептал в трубку:
— Утром сменюсь — и съезжу в твою налоговую. Честное слово, ба! Иди ложись, всех сейчас перебудишь! Все, ба, отбой!