Катящиеся обратно Руська и австралопитек едва не сбили меня с ног. Я успел поймать лысого за шиворот и отодрать от приятеля, уже основательно помятого, перепачканного и с разбитой в кровь мордой.
Австралопитек ловко извернулся и припечатал мне скулу чем-то твердым, так что искры посыпались из глаз. Однако Аникин уже слегка очухался, смог прийти на помощь. Вдвоем мы скрутили этому примату руки, повалили ничком на пол, и Руська содрал с него два кастета, а я, чертовский злой от боли, познакомил ребра отморозка со своими туфлями. Жалко, на мне не было сейчас рабочих ботинок с толстенной подошвой!
Рев кругом стоял такой, что мы не услышали предупреждающих криков вызванного на подмогу отряда быстрого реагирования.
Кончилось все тем, что не успевших разбежаться — нас с Аникиным в том числе — похватали, без сортировки повязали (поди разбери среди этих монстров, кто там есть кто!) и поволокли к фургонам у входа в клуб.
То, что Ленка рядом со мной, я понял уже только в милицейской машине. Она не причитала, только платочком промакивала мне ссадину на скуле.
— Ты куда пропала? — охрипшим голосом буркнул я, понимая, что злиться на нее нельзя и что, исчезнув, она в сущности поступила правильно: уединяясь со Стеллой, я ведь не сказал Ленке, где меня искать.
Стелла… Что-то такое странное она бросила, выбегая из нашего с нею закутка… И вообще она странная…
— Меня стриптизерша увела с собой в подсобку. Это из-за нее тот хмырь полез на Руслана! — пояснила Ленка.
— Ты бы хоть позвонила!
— Так я звонила! Ты трубку не брал!
Ах, ну да! Мне же как раз в тот момент и присветили по башке, а потом добавили по физиономии…
— Ты меня прости, Денисик! Я сейчас понимаю, что нельзя было тебя звать. А тогда я с перепугу не подумала. Эта девчонка быстрее сообразила, хвать меня за руку — и огородами, огородами!
— Правильно позвала, не болтай чепухи!
Ленка отняла платок и подула мне на щеку:
— Ссадина такая… Фингал буде-е-ет!
Я махнул рукой. Чай, не на выставку. Родители, конечно, оторопеют. Последний раз я дрался в школе — во всяком случае, так, что следы оставались на моей собственной физиономии. Да уж, заваруха в «Барракуде» отчетливо напоминала мне стрелку школоты…
— Лен, а ты-то зачем сюда подсела? Ехала бы домой, я бы тебе позвонил!
— Ага, конечно! Прямо уже еду!
Я хохотнул:
— Ну ты жена декабриста!
Она фыркнула и снова принялась терзать мою бедную скулу, полагая, вероятно, что таким образом рана заживет быстрее или фингал будет меньше.