Ее ресницы дрогнули. Он готов был вырвать свой язык.
Он что, псих? Куда девался его самоконтроль? Он задержал дыхание в страхе, что разрушил хрупкое доверие.
Но она проигнорировала его остроумную двусмысленность. Может, даже не заметила?
– Это не всегда происходит в темноте, – сказала она. – Если на небе луна, то в комнате достаточно светло. Конечно, места не слишком много, но это моя самая большая комната.
Он посмотрел на нее, потом еще раз. Нежные губы плотно сжаты. На лице такое выражение, которое не сулило ему ничего хорошего.
Итак, шанс довольно слабый.
Он почувствовал досаду.
– Я хотел сказать… – Он с трудом подбирал слова. – А что, если бы не было луны? Что плохого в том, чтобы танцевать в темноте?
Ее голос прозвучал довольно резко:
– Нет. Это… – Она заколебалась, потом пожала плечами. – О, ну что же! Я просто экономлю электричество. Стараюсь обходиться без него там, где могу. – Краска залила ее лицо.
Это сразило его. Вызвало сочувствие, но в то же время эта простая правда обескуражила его. Почему он не догадался? Каким он был идиотом! Полным идиотом – эгоистичным, самодовольным!
Она посмотрела на него и добавила убедительно:
– Хотя надо признать, что танцевать в темноте очень необычно. Если выбрать подходящую музыку. Если ты можешь это представить…
Гай мог представить это так живо, что едва мог смотреть ей в глаза. Он с усилием произнес:
– Думаю, могу. Какими танцами ты занимаешься?
– Ну, я танцевала в австралийском балете. Сейчас занимаюсь… всем понемногу. Когда у меня появляется шанс.
– Ух ты, – сказал он. – Австралийский балет. Это впечатляет. Это как быть олимпийский чемпионом.
Она иронично взглянула на него, давая понять – он абсолютно не различает спорт и искусство.
И это действительно было так. Его воображение было приковано к ее гимнастическим способностям на рояле. К гибкой и красивой фигуре, сворачивавшейся в цветок. И разворачивающейся… в женщину. Это сводило его с ума.
На языке у него вертелись опасные и дерзкие слова, которые могли напомнить ей о том, что было между ними. Но он оставил их при себе. Все запрещено, увы… Он должен вести себя так, как если бы никогда не касался ее. Никогда не ощущал вкус ее губ и не тонул в ее нежной плоти…
– О, – она подняла голову, – кажется, все занято. Надеюсь, они приберегли наш столик?
Проследив за ее взглядом, он словно оказался в другой реальности.
Ну и ну, да она же привела его в настоящую церковь! Расположенная на покрытом травой холме, с видом на пристань, с красивым шпилем и витражами, заманчиво подсвеченными изнутри, церковь привлекала толпы неверующих.