Она уселась на стул и стрельнула в него глазами.
– С этой задачей я прекрасно справлюсь сама.
На ней были блестящие туфли на высоком каблуке, стильная юбка до колен и блузка с оборками. Несколько неуместно для семейной забегаловки, где обедали простые работяги, которые едва ли могли оценить подобный шик.
– Яблочный пирог вам не годится.
– Почему это?
– Слишком простой. Слишком обычный.
В этой женщине не было ничего обычного. Никто из тех, кто жил с ним рядом, даже отдаленно не мог сравниться с ней.
– Тыквенный тоже не подойдет. Мне кажется, вы не настолько агрессивны.
Мейсону всегда нравились агрессивные женщины, и он не мог понять, почему эта кажется ему такой привлекательной. Она не обиделась. Только приподняла тонкую бровь. Однако Мейсон уловил любопытство с ее стороны.
– Может быть, вы просто не из тех, кто может пробудить во мне агрессию, – возразила она.
О, он мог!
– Лимонная меренга определенно не то, что надо.
– Почему?
– Лимон кислый, а вы очень сладкая. – Он наклонил голову и сморщил губы, будто вел беседу, достойную серьезных размышлений. – Вы похожи на женщину, которой подойдет нежный шоколадный пирог.
Нежная, стильная, блестящая. Да, именно такая. Мейсон улыбнулся, хотя улыбка, похоже, вышла глупой. Он был ужасно доволен, что смог сделать подходящий выбор для нее.
– Не знаю, должна я обидеться или почувствовать себя польщенной тем, что меня сравнивают с десертом? – спросила она.
Он наклонился ближе, стараясь уловить источник ее аромата. Шея? Грудь? Или прелестная ложбинка между грудей?
– Конечно польщенной.
– Сожалею, – она заложила за ухо золотистую шелковую прядь, – вы ошиблись в своих предположениях. – Повернувшись, она посмотрела на него завораживающими голубыми глазами. – На самом деле я скорее девушка крем-брюле.
Ну конечно. Весь ее вид кричал о больших деньгах, а пироги – лакомство для среднего класса. Он поспешил улыбнуться.
– Знаю. Как получилось, что я это уже знаю?
Рииз сконфузилась, будто он сказал что-то такое, чего не должен был говорить. Будто ей дали неправильный сценарий или в последнюю минуту его изменили, не посоветовавшись с ней. Но самое странное, ему так хотелось поцеловать ее, и он стопроцентно точно знал: у этого поцелуя вкус крем-брюле.
Потом они оказались в его внедорожнике. Рииз прижалась к нему всем телом, а Мейсон изо всех сил сдерживался, чтобы не повредить ей губы, боясь испугать ее. Он впился в нее, будто никак не мог утолить какой-то бесконечный вечный голод, будто всю жизнь ждал момента, когда сможет утолить его. Как такое возможно? Ведь они только что встретились? И почему оказались в этом внедорожнике? Рииз выгнулась к нему, и Мейсону стало все равно, почему они здесь. Он лишь радовался тому, что они одни в кабине, а вокруг ночная тьма. Положив руку ей на бедро, он задрал ей юбку, уже зная: они будут заниматься любовью. Каждый нерв тела натянулся и зазвенел от радости, когда он коснулся гладкой кожи, ощутив мягкое шелковое тепло. Желание овладеть ею вспыхнуло в нем с такой необычайной силой и жаром, которые казались странными для столь недолгого знакомства.