Не знаю, как долго была открыта дверь туалета, прежде чем я это заметила.
Я резко оттолкнула Патча, закусив губу: в темном дверном проеме стояла мама и что-то бормотала о том, что этот замок никогда не работает, как следует, и что его надо бы давно поменять. Но вдруг она остановилась на полуслове, потому что ее глаза, видимо, привыкли к темноте, и она смогла разглядеть наши силуэты.
Она резко закрыла рот, лицо ее побледнело, а потом сильно покраснело. Просто налилось кровью. Я никогда не видела ее в таком бешенстве.
– Вон! – Она пальцем указывала на дверь. – Вон из моего дома немедленно, и даже не думай возвращаться! И никогда больше пальцем не дотрагивайся до моей дочери! – зашипела она на Патча, вне себя от злости.
Я соскочила с раковины.
– Мам…
Она повернулась ко мне:
– А ты молчи! Не говори ни слова! – крикнула она. – Ты же сказала, что порвала с ним! Ты сказала… что между вами… что все кончено! Ты мне солгала!
– Я могу объяснить, – начала я, но она снова обратила свой гнев на Патча:
– Значит, вот что ты делаешь, да? Соблазняешь неопытную девушку в ее собственном доме, прямо под носом у ее матери?! Тебе должно быть стыдно за самого себя!
Патч взял меня за руку и крепко сжал:
– Как раз наоборот, Блайт. Ваша дочь для меня значит все. Абсолютно все. Я люблю ее, вот и все. Все очень просто.
Он говорил со спокойным достоинством, но подбородок его был словно выточен из камня.
– Ты сломал ей жизнь! С той минуты, как она познакомилась с тобой, все пошло кувырком! Ты можешь отрицать сколько угодно, но я знаю, что ты причастен к ее похищению! Убирайся из моего дома! – Она буквально рычала.
Я цеплялась за руку Патча, отчаянно бормоча мысленно бесконечное «прости, прости, прости! Мне так жаль…».
Все лето я провела под замком в деревенском доме в каком-то медвежьем углу против своей воли. Организатором моего похищения был Хэнк Миллар, но моя мать не понимала этого. В ее памяти была выстроена прочная стена, некий фильтр, который пропускал к ее сознанию только хорошее об этом человеке и не давал воспринимать информацию о его отрицательных поступках и чертах. И виноваты в этом были Хэнк и эта «дьявольская сила». Мама свято верила, что в моем похищении участвовал Патч, и для нее это было так же очевидно, как и то, что солнце встает на востоке.
– Пожалуй, мне стоит уйти, – сказал Патч, пожимая мне руку и мысленно обещая: «Я тебе позвоню попозже».
– Да уж, я тоже так думаю! – крикнула мама, ее грудь ходила ходуном от тяжелого дыхания.
Она отступила в сторону, выпуская Патча, но тут же преградила дорогу мне, не давая выйти из туалета.