Абориген погладил руки комбата, помахал солдатам и что-то все горланил вслед. Едва мы скрылись за холмом, как раздался выстрел, и тут же послышался истеричный, дикий женский крик, полный ужаса.
Комбат развернулся и вместе с Айзенбергом побежал назад. Кавун остановил роту, и мы заняли оборону. Маты Подорожника были слышны даже нам.
Минут через десять появился разведвзвод, который подгонял командир батальона. Подорожник весь путь продолжал бить кулаком по голове и пинать ногами какого-то разведчика. Это был Тарчук (перед рейдом доукомплектовали разведвзвод, и он, как бывший спецназовец, попросился к ним, а мы не возражали, ротный с радостью сделал этот «подарок», старший лейтенант Пыж не ведал, какой это «данайский дар»).
– Сволочь! Убийца! Мерзавец! – ревел комбат. – Ты зачем человека убил?!
– Не человека, а «духа», – пытался что-то мямлить в оправдание солдат, вытирая кровь с разбитых губ и носа.
– Кто приказал стрелять в человека?
– Никто! Мы, отходя, всегда пастухов убивали! Они все на «духов» работают!
– Здесь тебе не спецназ. Это армейский батальон, и ты, гнида, служишь в доблестном первом батальоне. Мразь! Убийца!
Солдат стоял и молчал, затравленно глядя исподлобья. Он был заметно испуган и не ожидал такого поворота событий.
– Негодяй! Этот мужик меня лепешкой угостил, руку жал. А ты его, как собаку, просто так, мимоходом застрелил! А там ребятишек трое. Теперь с голоду умрут.
Убить человека просто так, ради удовольствия – это выше моего понимания. В голове не укладывается, откуда взялся этот выродок. Ведь простой деревенский парень. А за месяц из озорства или еще черт знает зачем, как мух, застрелил двух человек. Изувер какой-то!
– Дать миномет недоделку, пусть трубу тащит! Автомат забрать, гранаты – тоже. Нагрузить минами мешок, пусть корячится. Сволочь!
Комбат кипел, усы от негодования дрожали, он готов был сам застрелить этого мерзавца.
– Такому все равно, в кого стрелять. Застрелит и ребенка, и беременную женщину. Нравится, наверное, война.
Переход длился день, а казалось, целую вечность, да еще двигаться приходилось под раскаленным солнцем. Хорошо, что броня зашла в сухое русло и встретила нас. В колонне ночью произошла катастрофа: улетел в пропасть БТР с командиром танкового батальона. Погибли два офицера и два солдата, трое было ранено. Кошмар!
Потом был двухсуточный марш. Еда на броне, костерки, разведенные у гусениц в колее. Пыль, пыль, пыль…
Колонна ползла со скоростью черепахи. Техника растянулась на многие километры. Мы уходили из района одни из последних. Цепочка машин петляла и ползла, как гигантская змея. Правда, эта змея громыхала и пылила колесами и траками.