— Пойдем, устрою.
И Тахир потащился с рюкзаком в руках за ним. Жить ему определил Евсей на втором этаже, в небольшой комнатке с кроватью, маленьким камином для особых морозов, двумя венскими стульями, столиком, на стенах, как когда-то на турбазе, фотографии горных вершин: Хантегри, пик Ленина, пик Жингаши… Старик снял с него сотню долларов за первую неделю пребывания, не спрашивая, зачем Тахир появился, как долго пробудет, ничем не интересуясь и даже не показав, что они знакомы.
Вечером (Тахир выспался, помылся в душе — в подвале дома стояло динамо, Евсей жил с электричеством и с горячей водой) они обедали на пару — ели зажаренных на вертелах куропаток. С толстыми лепешками из муки грубого помола, с подливой из грибов. Оказалось, старик хорошо готовит, так что сумасшедшие деньги драл не зря. Тахир спросил, надолго ли зарядил снег. Евсей посмотрел за маленькое оконце, отрицательно покачал головой.
— Тогда я с утра уйду. Прогуляюсь по окрестностям, — предупредил Тахир. — На весь день или даже на два-три дня. Не беспокойтесь.
— Да хоть пропади ты навсегда, я не обеспокоюсь, — вдруг сказал Евсей.
— Ну вот и славно. Спасибо за замечательный ужин, спокойной ночи, — и Тахир поднялся из-за стола.
Встал в пять утра по звонку будильника на наручных часах. Достал из рюкзака верблюжий свитер, непромокаемые ватные штаны, верблюжьи носки и куртку-ветровку, подбитую пухом. Взял небольшой плоский рюкзачок, который можно было наглухо крепить на спине, так что не мешал ни бегать, ни стрелять. Сложил в него две банки ветчины, сухари, шоколад, остатки спирта, сигареты, спальный мешок, пять обойм для винтовки Драгунова и две коробки патронов для «стечкина». Еще на пояс повесил нож, компас, в карманы разложил спички с сигаретами, немного патронов, одну гранату-лимонку. Вытащил из чехла короткие лыжи, натер мазью и опалил мазь головней из камина внизу. Евсей не выходил. Тахир на всякий случай пошуровал во всем доме, кроме каморки хозяина, — в кладовой, в сарайчике за домом, во второй комнатке для гостей. Ничего подозрительного, указывающего на пребывание здесь Черного Альпиниста.
Вышел. Встал на лыжи, заработал палками, побежал. Сделал большой круг вокруг дома — никаких следов на свежем сухом снегу. Только птичьи, да успела угодья осмотреть большая рысь. Это в России, в охотничьих заказниках постреливая, он поднаторел в «чтении следов».
План был прост: сделать несколько кругов, увеличивая их, по окрестностям, — если ночью или утром нужное ему существо побывало неподалеку, снег выдаст его. На ярко-синем небе не было ни клочка от облаков, солнце палило, сухой пышный снег блестел немилосердно (сразу же пришлось нацепить марлевую повязку от ожогов и темные очки). Лыжи отлично скользили, почти не проваливаясь. Он побежал вверх, за отроги Жингаши.