Даже показалось, что ждала этой новости, готовилась, сама не осознавая, к такому повороту о том, что Сашка, тот самый красавец и весельчак, с которым довелось провести один день и одну ночь, которому отдалась, которого убил в горах ее нынешний муж Тахир, — он жив, стал сумасшедшим и ищет ее, Марину.
Она всегда считала, что Тахир сам хладнокровно заманил и убил Сашку. Потому что Сашка предъявил на нее права. Потому что она предпочла Сашку. И Тахир подло, вероломно убил своего друга и ее возлюбленного. Так она и сказала Борису Пабсту, попивая ликер. Борис кивал, говорил, что и по их данным все в этой истории произошло именно так. Просто могущественные покровители помогли тогда Тахиру уйти от ответа, от суда и тюрьмы, укрыли в Москве. А Сашка не погиб, выжил, но, судя по последующим событиям, потерял рассудок. И, возможно, она окажется способной вернуть Сашке память, вернуть разум. Остановить и спасти Черного Альпиниста.
— Где он?! — вскричала нетерпеливо подвыпившая Марина.
— Там, на турбазе «Алма-Тау», где же еще, — отвечал ей с жаром Пабст.
— Отвези меня! Помоги найти его! — Марина перешла на «ты», потому что Борис стал другом, так ей показалось.
— Да, завтра же, если с работы отпустят. Найду машину помощнее, чтобы пробиться, отпрошусь на сутки и заброшу тебя. Там сторожит турбазу мой друг, военный. Он поможет…
И на следующее утро она не передумала, наоборот, уверилась, что все осталось при ней: ее любовь к Саше, решимость спасти его. При том журналистка в ней не дремала, — Марина прихватила с собой видеокамеру, фотоаппарат, запас кассет, Пабст был не против, лишь взял слово, что он на ее снимках будет отсутствовать. Набрала барахла и еды, которые могли понадобиться.
По дороге сюда они едва не загнулись: грунт обледенел, стал скользким от начавшегося снегопада, — машина шныряла из стороны в сторону на узкой полоске, как кусок мыла по мокрому кафелю. Последние полгода дорогу не расчищали и не крепили; где-то она частично осыпалась, обвалилась, и «лендроверу» пришлось ползти на двух колесах, а вторая пара вхолостую вертелась над пропастью; иногда уклон размытого полотна достигал тридцати-пятидесяти градусов, машина из последних своих английских сил цеплялась за камни и кусты покрышками, чтобы не съехать в обрыв, где в черно-белом снежном хаосе ворочала валуны полноводная река. Натерпелись, накричались, напрыгались по осыпям, каменным завалам, снежным заносам…
А Пабст бродил, стуча зубами от холода и раздражения (и еще немного — от страха), по пустой ночной турбазе. Ведь, по плану, их должны были ждать, один из сторожевых должен был встретить в домике директора, снабдить едой, снаряжением для Марины, поскольку ей было уготовано путешествие к Жингаши, к коттеджу Евсея. И вот ни человека, ни света, ни тепла, ни еды и снаряжения, ничего. Он залез по болтающейся лестнице на контрольный пункт, на третий этаж административного корпуса — тоже никого, лишь следы и запахи пьянки, подпаленные кальсоны на трубах, пепел на полу, ветром из печки выдуло. Разбросанные гильзы, патроны, гранаты, карты, бланки с донесениями для Талгарской базы. Радиопередатчик был разбит — и, значит, убраться отсюда с утра, на вертолете, стало невозможно.