Марина дотянулась до бутылки, разлила. Выпили.
— Вот тогда домыслы кончились. Объявили, что есть, есть такой маньяк, один, независимый. Назначили комендантский час, войска в город вошли, автоматчики-пулеметчики, всех видимо-невидимо. Паника пошла, все начальство удрало — машинами, нагло, на глазах у всех, и барахло вывозили. Зачем Черному Альпинисту барахло? Идиоты!
— А что с девушками происходит? Изнасилованы или просто убиты?
— Ну ты скажешь тоже. Как положено, сперва удовольствие, потом измочалит в клочья и с горы, о кручи на камни шмякает. Мокрое место остается. И как получается — одних блудниц выбирает, шалав всяких! Дождались Божьей кары!
— С чего это?
— Не понимаешь, да? — тетка разошлась, руками махала, голос парил на высоких нотах. — По телеку бабы голые, в книжках разврат, страну великую порушили, над стариками смеются, над Лениным смеются! Ничего святого у вас! Вот и дождались.
— Как же одного вся власть поймать не может? — поразилась нарочито Марина, старательно переводя разговор с идеологий.
— Ой, пуляют, рыщут. Тысячи по горам бегают с собаками, мимо нас туда каждый час ездят. Вертолеты летают, самолеты, упаси Бог, на голову грохнутся. Ракетами и пушками так бабахают, иной раз стекла вылетают. А сам Назарбаев, слышь, с полгода по заграницам мается, вот уж там всем надоел, думаю.
— Ну ладно, спасибо за рассказ, — вздохнула Марина. — Вроде, выпили литр, а тот придурок перед глазами стоит, не знаю, засну ли.
— Знаешь, девица, не тебе жаловаться. У нас, думаю, двух из трех баб в последние месяцы отодрали. Для мужиков пример Черного Альпиниста, как тряпка для быка. Ужас делается, не рассказать.
— Нда, я вообще везучая, — констатировала Марина. — Давайте на боковую.
— Девочка, — сменила дежурная тон на жалостливый, — ты не гони меня, пожалуйста. Я одна да одна, натерпелась страху. И ноженьки что-то не двигаются. Можно мне прямо здесь, в креслице, поспать?
— А говорили, только шлюхам кара будет? — не удержалась от коварного вопроса Марина.
— Да мало ли чего говорила… В темноте не разглядит, или там вкус у него изменился. А кто из нас без греха, милая? Я в церковь через день бегаю, поклоны кладу, и в церкви нынче не протолкнуться. Все замолить грехи спешат. Да только шиш им! — тетка с шумом всхрапнула. — И не такая уж я развалина, чтобы крест ставить на мне… — добавила уже с закрытыми глазами, завалилась головой набок и уснула.
Марина приняла душ, легла в кровать и тоже заснула мертвецким сном.
Ночью кто-то вошел в комнату, мягко ступая, остановился, сел на краю кровати. Она открыла глаза, дернулась, с яростью подумав: «Господи, неужели опять псих залез?» Но в комнате было довольно светло, штор на окнах она не задергивала, и Марина разглядела отца Тахира.