Мэггс посмотрела на свои пальцы, бесцельно теребящие маленькую тарелочку, взятую с комода. Дружба с ее братом также не могла стать причиной согласия Годрика. Никогда, вплоть до того самого дня, когда Мэггс узнала о своем замужестве, он не упоминал имени Годрика Сент-Джона.
Но если деньги и дружба тут ни при чем, почему он согласился?
— Маргарет.
Мэггс подняла глаза и поняла, что Годрик за ней наблюдает. Он не отрывал от нее взгляда, когда взял из ее рук тарелку.
— Вам ведь известно, что я уже был женат?
Мэггс сглотнула. История о Кларе Сент-Джон, ее смертельной болезни и глубокой преданности ее мужа была широко известна в аристократических кругах Лондона.
— Да.
Годрик наклонил голову, отвернулся и направился к комоду. Он поставил тарелку именно на то место, где она стояла прежде, и продолжал стоять так, повернувшись спиной к Мэггс и сжимая край тарелки в длинных красивых пальцах.
— Я очень любил Клару. Как вам, должно быть, известно, наши поместья в Чешире находятся по соседству. Девичья фамилия Клары — Гамильтон. Ее брат с семьей и по сей день живет в родовом поместье.
Мэггс кивнула. Она встречала мистера и миссис Гамильтон на одном из обедов, хотя до сего момента ей не приходило в голову уловить какую-то связь между ними и Кларой Сент-Джон. Гамильтоны слыли весьма уважаемым и зажиточным семейством.
— Я знал ее всю жизнь, — продолжал Годрик, в голосе которого сквозила невыносимая боль, — хотя и не замечал до тех пор, пока не вернулся домой из университета. Меня пригласили на званый вечер, а она была там со своими друзьями. Ее голубое платье подчеркивало цвет волос. Мне хватило одного взгляда на нее, чтобы понять: с этой женщиной я хочу прожить до конца дней.
Годрик замолчал. Теперь тишину нарушало лишь потрескивание огня в камине, словно сожалеющего о том, что мечтам Годрика не суждено было сбыться.
Мэггс знала это чувство потери и безумной любви.
— Годрик…
Годрик отпустил тарелку, и его пальцы сжались в кулаки.
— Просто… позвольте мне закончить.
Мэггс кивнула, хотя Годрик и не мог этого видеть.
Она заметила, как поднялись и упали его плечи, когда он тяжело вздохнул:
— Когда она заболела, я начал молиться Богу. Умолял его помочь. Я готов был на все, лишь бы только она не чувствовала боли. Если бы в тот момент мне на пути повстречался дьявол, я с радостью продал бы ему свою душу и жизнь в обмен на ее здоровье.
Мэггс хотела что-то сказать, но Годрик обернулся, все еще не поднимая глаз.
Господи, как изменилось его лицо! Было ощущение, что на нем навечно отпечаталась боль от потери любимой.