У Марка хватило сил только на то, чтобы не рухнуть на землю, ослабев от благодарности и облегчения. Он только теперь заметил, что сдерживал дыхание, что все его тело отчаянно напрягалось… Он боялся, что ему придется сражаться за свою жизнь, сражаться с человеком, который учил его. Вступить в схватку, которую он почти наверняка проиграл бы. А теперь эта угроза как будто миновала…
С заново вспыхнувшей надеждой Марк откашлялся.
– Значит?..
– Значит, нам нужно поскорее убираться отсюда.
– Это я знаю. Мне бы хотелось вернуться домой.
– Нет, Марк. Ты не можешь вернуться туда. Ты не можешь вернуться к прежней жизни. Она закрыта для тебя с того самого момента, когда тебя из нее вырвали.
– Тогда куда же нам отправиться? – беспомощно спросила Ливия.
– Куда-нибудь подальше. Подальше от Греции и подальше от Рима. Куда-нибудь в такое место, где вас никто никогда не узнает, где вы будете в безопасности. Только тогда я буду считать приказ выполненным и моя честь не пострадает.
Марк повернулся к матери, и они обменялись взглядом облегчения. Марк убрал меч в ножны и протянул руку Фесту:
– Спасибо тебе.
Фест вздохнул и сделал шаг вперед, чтобы пожать руку Марка.
– Ты заставляешь меня платить высокую цену, Марк. Заставляешь выбирать между Цезарем и тобой. До нашей встречи у меня никогда не возникало таких вопросов, я никогда не сомневался в связи между господином и его слугой. А теперь? Теперь мне пришлось понять, что связь между товарищами может быть сильнее. Цезарь ни за что не простит меня, узнав всю правду.
В голосе мужчины прозвучала грусть, и Марка снова кольнуло чувство вины из-за того, что он подвергает опасности человека, которого уважает и любит.
Фест внимательно посмотрел на Марка:
– И вот еще что. Никогда больше не скрывай от меня правды, Марк. Я заслужил такое право.
– Согласен.
Они еще какое-то время постояли молча, внимательно глядя друг на друга, как будто только что познакомились.
– Что тут происходит? – прозвучал голос Лупа. Писарь вышел из пещеры, с трудом передвигая ноги и почесывая затылок. Увидев на земле сумку с хлебом и сыром, он просиял. – Ой, как хорошо! Я умираю от голода. Ну и чего мы ждем? Давайте поедим!
* * *
Фест решил, что они должны тронуться в путь сразу после еды. Говорили они мало, и Луп недоуменно поглядывал на своих товарищей, пока все жевали, явно пытаясь угадать, что могло случиться, пока он спал. Внезапно он заметил дощечку, лежащую у стены пещеры, и уставился на нее, чуть не подавившись куском хлеба. Потом перевел взгляд на Феста, и кровь отлила от его лица. Это выглядело так комично, что Марк невольно рассмеялся и тут же закашлялся, не сумев проглотить кусок. Фест крепко хлопнул его по спине. Цербер зарычал на телохранителя, а потом тревожно обнюхал лицо хозяина. Напряжение растаяло, когда Фест и Луп принялись посмеиваться над Марком и его собакой, и даже Ливия посмотрела на сына с улыбкой.