— Составишь компанию старику?
Какое-то время они в молчании пили вино, наслаждаясь тишиной подкрадывающейся ночи. Так приятно после грохота раскаленного города окунуться в благостную тень…
Ильгар глянул поверх кружки на Барталина.
— Большой опыт, голова на плечах, доказал верность Армии! По-моему, трижды предлагали возглавить десяток, но ты всякий раз отказывался. Почему?
— Больше, — усмехнулся Дядька. — Раз восемь. Если ничего не путаю. Первый раз — когда был немногим старше тебя.
В зарослях вьюна застрекотали цикады. Небо над зеленым куполом беседки мерцало звездами, луна походила на ломоть желтого сыра.
— Командовать другими — не для меня. Вот помочь, подсказать — куда ни шло. Да и при деле я. Молодежь тоже кто-то должен наставлять.
— Брешешь, пень старый! — хмыкнул Ильгар. — Ответственности боишься?
— Не боюсь, а избегаю. Это разные вещи… Не люблю офицеров, не люблю командиров.
— Почему тогда из армии не уйдешь? Уехал бы на юг, завел семью, выращивал пшеницу или пас овец.
Барталин задумался. Несмотря на прохладу, его лицо лоснилось от пота, в бороде застряли крошки.
— Уходить не хочу, но и вверх по лестнице подниматься не собираюсь. Чем выше взлетаешь, тем меньше становится друзей. Зато желающих стащить тебя за ноги с верхней ступени хватает. Не по нутру мне это.
— Так стал бы десятником.
— Зачем? — Барталин снова наполнил стаканы. — Стоит начать карабкаться, и уже не остановишься. Кто скажет, какой у власти вкус? Вдруг, мне понравится… Дать тебе дружеский совет?
— Конечно. Ты меня знаешь — никогда не откажусь.
— Будь внимателен. Армия — это не большая и дружная семья. Здесь всякие дела творятся.
— Я запомню… А правду говорят, что ты видел Сеятеля?
— Видел. Тридцать лет назад.
— И какой он?
— Обычный человек. Невысокий, темноволосый, хромой. Но выглядит гигантом. По крайней мере, именно таким он мне и запомнился: властным, могучим, полным скрытой силы. Хотя, ты ведь знаешь, дети видят все по-другому. И понимают совершенно не так, как мы. Сейчас, может быть, он показался бы мне заморышем.
— Что ты почувствовал? Трепет? Уважение?
Ветеран осушил кружку.
— Ненависть. Брюхо хотел ему вспороть. Ведь увидел его на пепелище моего родного города. Как раз, когда я мертвого брата волочил к капищу. Повезло, что руки заняты были.
Прикончили штоф в тишине, не проронив ни слова. Встали, отправились по своим комнатушкам отдыхать. Дорога выдалась трудной…
В городе им предстояло пробыть три дня, дожидаясь, пока из Ландгара явится Дарующий с небольшим отрядом жрецов. Только потом двинут на запад, к Елге. Ильгар безделье не любил, посиделки в бараке и игры в кости быстро надоели, поэтому следующим утром он отправился на рыночную площадь.