— Последний раз, хорошо?
Я ставлю дочку на пол, и она начинает рассказывать… Она с кем-то поссорилась в садике, нет, на самом деле не она поссорилась, поссорилась ее подружка, и ее в это впутали, а остальные ничего не поняли и сказали, будто она первая начала… это очень сложно. Я с трудом слежу за рассказом Марион, плохо понимая, что такое с ней случилось. Собрался уже попросить, чтобы начала сначала, но тут…
— Бенжамен, мы с Мартеном совсем заработались, и я ничего не успела сготовить. Сходишь за пиццей? Ну пожалуйста!
— Мне… что-то не очень мне хочется пиццы… Давай сделаю омлет?
— Я не люблю омлет, в детстве переела.
— Тогда спагетти…
Она вздыхает:
— Бенжамен, ты нарочно, что ли?
Качаю головой.
— Бен, ну ладно, ну пожалуйста, сходи за пиццей, пицца все-таки оригинальнее, чем миска макарон!
Я не совсем в этом уверен.
— Беатрис, тебе что, вот прямо так уж обязательно нужна именно пицца?
Она улыбается, как учительница улыбается двоечнику, вообще-то симпатичному, но малость туповатому, этакая снисходительная улыбка.
— Да! Пицца — это так мило, и это лучшее блюдо для семьи: одно для всех и легко делится. Давай, иди!
— Знаешь, раз ты хочешь пиццу, то сходи за ней сама…
— Что?!
Оскорбление величества.
— Ничего. Просто говорю: ты тоже можешь за ней сходить, ты знаешь, где ее продают.
— Бенжамен, что на тебя нашло, почему ты разговариваешь со мной таким тоном?
— Ничего. Ничего не нашло. Но если ты хочешь пиццу, то и сходи за ней сама.
— Бенжамен, ты не оправдываешь моих ожиданий! Хочешь, чтобы тебе все на блюдечке подносили! Надо идти в ногу со временем, дорогой, с глупостями пора завязывать! Забудь, как жили твои родители! Забудь! С этим покончено!
Вот уже и кричит.
Марион идет прятаться в свою комнату: после скандала в детском саду скандал дома… какой из двух моей девочке кажется более серьезным?
— Бенжамен, с рабством женщин покончено!
— Знаю…
— И что? Сожалеешь об этом? Тебе бы это понравилось? Хочешь, чтобы я была у тебя прислугой? Чтобы ты мне приказывал?
— Нет, Беатрис, мне этого не надо. Не всякий мужчина обязательно должен быть мачо.
— Наслушалась я таких речей! Наизусть их знаю! «Я за равенство полов, но…» Вечное «но»! «Мы с тобой равноправны, но…»
— Не кричи, пожалуйста…
— Я не кричу!
— Кричишь…
— Ах, как у тебя все просто! Если я высказываю свое мнение, значит, кричу! Опять увиливаешь от ответа, Бенжамен, это для тебя характерно! Всегда говоришь, что я кричу, только чтобы не слушать! Но… Что ты делаешь? Куда ты?
— Увиливаю.
Я распахиваю дверь комнаты.
— Бенжамен, вернись!
— Нет. Вернусь, когда ты успокоишься.