— Тебе давно пора посмотреть на себя со стороны, Бенжамен. Сегодня женщины не потерпят того, что терпели их матери. Забудь о домашнем рабстве! Я имею право на собственное мнение и имею право его тебе высказывать. И имею право на то, чтобы меня выслушали. А у нас иногда… Понимаешь, иногда все так, как будто меня нет… И для меня это просто ужас — говорить в пустоту. Ты ведь даже не слышишь, что я говорю!
— Например, когда ты говоришь, что надо купить аптеку?
— Да, аптеку! Хотя бы и аптеку! У тебя, между прочим, диплом фармацевта, а не бакалейщика! Когда я говорю, что надо купить лавку… то есть аптеку… или когда я говорю, как мне лучше в постели, ты… тебе на это наплевать! Вот если бы я с тобой все время соглашалась, тогда бы ты, наверное, меня слушал…
Она вдруг прижимается ко мне.
— Бенжамен, ты мне нужен, я хочу, чтобы мы были вместе… Мне не хочется разлучать тебя с Марион. Одна только мысль об этом разрывает мне сердце. Одиль говорит, что Орельен очень изменился, ему так не хватает детей…
Орельен? Тот самый, что трахается как кролик?
Ну, знаете, этот счастливчик имеет право видеть своих детей раз в две недели. Ему-то на что жаловаться!
— Если ты уйдешь от меня, я буду очень, очень несчастна! Я буду брошенка!
Брошенка? Я от нее уйду? Кто из нас кого бросает? Я запутался.
— Бенжамен, если ты постараешься, у нас все получится… Мы ведь любим друг друга, а это главное!
Любим? Это любовь?
Я совсем иначе представлял себе любовь. Более красивой, более нежной, более теплой…
Она гасит свет.
Ее язык у меня во рту. Полное обследование изнутри. И ее руки, и ее дыхание…
— Ну же, Бенжамен, приласкай меня — и я тебя прощу…
— За что простишь?
— За то, что довел меня до слез. Иди сюда, иди, будь как дикарь, я обожаю по-дикарски…
А я нет. Это, пожалуйста, без меня. Никакого зверства, никакой борьбы, никаких сражений, никаких победителей. Я не могу так. Мне противно, мне омерзительно, меня тошнит.
— Давай, давай, мой зайчик, проси у меня прощения!
Зайчик… Кстати, а как это — «трахаться как кролик»? Может, это приятно, спокойно…
— Беатрис, я не могу. Что-то мне нехорошо, тошнит…
— Отравился, когда обедал с этой жирной свиньей?
Разумеется. Ничего другого не приходит на ум.
— Нет, ты все-таки постарайся для моего удовольствия! Доставить мне удовольствие… разве тебе не хочется? Иди ко мне, Бен, ну, залезай же на меня, давай, начинай, прон…
— Не могу… Меня сейчас вырвет…
— Выпей лекарство! Ну же! Бенжамен! Какой ты, к черту, аптекарь!
Я вскакиваю как ошпаренный.
Добегаю до ванной как раз вовремя.
Меня рвет.
Облегчив желудок и душу, спускаю воду.