Как бы там ни было…
После минутного оцепенения — этой минутой я, признаюсь, наслаждался — она пожимает плечами и закатывает глаза:
— Ты собираешься ехать туда за мной? Черт знает что!
— Нет, не за тобой, за Марион.
— Ха! Ты что, серьезно думаешь, что я похороню себя там?
Вот уж никогда не считал Гваделупу кладбищем…
— Кончай, Бенжамен! Ты ведь не думаешь, будто я намерена жить с мамочкой? Это же ад!
Значит, пицца примирения не помогла. Или они разошлись во мнениях по поводу Рыбкиных писей… Бог с ними, поехали дальше.
— Беатрис, разве ты не говорила, что в случае развода увезешь туда Марион?
— А ты так всему и веришь! Ну, говорила, — только для того, чтобы ты понял, каково это — развод. И провела там месяц только для того, чтобы ты понял, каково это — разлука с Марион.
— Значит, это был испытательный срок?
— Не умничай! Ты бы меньше смеялся, если бы позвонил Орельену. Для него это каждодневная мука. Но он-то, по крайней мере, любит своих мальчиков.
— Ага, и трахается как кролик. Одно другому не противоречит.
Она снова пожимает плечами и закатывает глаза. Тут жесткая взаимосвязь. Всегда сначала то, потом другое. Своего рода хореография презрения. Наверное, случись мне еще несколько лет присутствовать при этой всегда одинаковой и всегда фальшивой пантомиме, наблюдать эту игру плеч и глаз, натравленных на меня, я бы в конце концов заболел или того хуже.
Значит, ее переезд в Гваделупу был блефом.
Очень кстати. Мой тоже.
Я представил себе кое-чью улыбку, кое-чьи ямочки на кое-чьих щеках, и меня затопила благодарность. Смесь благодарности и нежности, божественная смесь. Спасибо, Сара, твоя идея гениальна.
Что? Что она говорит?
— …Ты, наверное, в шутку сказал, что хочешь развестись? Ты просто решил меня проверить?
— Никаких шуток. Я разузнал, как это делается, теперь можно развестись довольно быстро. Скоро ты будешь свободна, Беатрис.
У нее в лице ни кровинки. Как будто услышала что-то ужасное.
— Но я не хочу!
— Ты передумала?
— Бенжамен, я никогда не хотела с тобой разводиться. Я люблю тебя.
Я немею и чувствую, что тоже становлюсь белым как мел.
— Ты все драматизируешь, Бенжамен. Конечно, мы временами ссоримся, конечно, мы не всегда понимаем друг друга, но это нормально. Это обычные невзгоды обычных супружеских пар.
Интересно, откуда она взяла это выражение, оно ей так нравится. Может быть, от кого-нибудь слышала: от Одиль, от Мартена? Или напрямую из уст Баранов?
Она меня не убедила. Не бывает обычных пар. Или же они счастливы, и тогда у них не бывает таких невзгод.
— Ты меня любишь, Бенжамен? Ты меня все еще любишь?..