— Ну, вы сможете нам помочь?
— Это будет непросто. — Чар глубоко вздохнул и скорчил скорбную мину, судя по всему планируя отомстить за «гармошку». — Я не могу сейчас раскрыть вам всего, но ваш баян был похищен опасной группировкой, которую мы разыскиваем уже несколько месяцев.
Фей закатил глаза, я отвернулась к окну, чтобы сдержать истерический хохот, и стала нарочито внимательно изучать рассевшихся на ветках клена ворон.
— Да вы что! — ужаснулся мужчина. — Чуяло мое сердце недоброе, вот не зря ж вчера все утро мыло из рук выскальзывало, а Сенька, сын, мне говорит: «Ерунда это, на то оно и мыло!» А приметы ж никогда не врут.
— Не волнуйтесь. Мы вернем вам ваш баян, даже если это кому-то из нас будет стоить жизни, — патетично подтвердил оборотень, похлопав Василия Петровича по плечу.
Я, так и не притерпевшись к въедливому запаху, отчаянно почесала переносицу,[6] и мужик уставился на меня с таким священным ужасом, что мне даже стало не по себе.
Чар же, не переставая трещать об опасностях, которые будут подстерегать нас на нелегком пути, решительно направился к выходу из квартиры, и нам ничего не оставалось, как последовать за ним. На пороге он строго-настрого наказал Василию Петровичу не покидать дом и никому не открывать, пока не услышит звук баяна. И только когда мы вышли из подъезда на улицу, он соблаговолил буднично пояснить:
— Зуб даю, его сынок сильно против звездной карьеры баяниста.
— С чего ты взял? — поинтересовался Фей, с наслаждением вдыхая родной, пропитанный автомобильными парами московский воздух.
— Там, конечно, вонь стоит страшная, но даже сквозь нее можно почуять, что в комнате, кроме Петровича и еще одного человека, уже дня четыре никого не было.
— Считаешь, баян спер неблагодарный сын?
— Вот и узнаем, — хмыкнул оборотень, выруливая со двора и уверенно направляясь к Ленинским горам.
План, который мы придумали по дороге, отличался гениальной простотой. Мы подъезжаем к университету, Чар вынюхивает, где находится многоуважаемый Семен Васильевич, я принимаю вид его несравненного идеала и выведываю, где скрывается вышеупомянутая реликвия, а Фей быстренько перемещается туда, хватает баян, мы все дружно возвращаемся к нанимателю и играем победный марш у него под дверью…
— Нет, нет и еще раз нет! — категорически заявила я спустя час, когда Чар уверенно ткнул пальцем в длинного студентика с копной вихрастых русых волос.
Мужчины недоуменно переглянулись.
— Я не превращусь в… это!
Недоумение сменилось глубокой озадаченностью.
— Я боюсь даже спросить после сегодняшнего утреннего наряда, что тебя может смущать, — осторожно произнес Фей.