— О, милый, — сказала она, с трудом переводя дыхание.
Он оторвал ее от пола и понес в рубку. Она прильнула к нему, как взволнованный щенок, потом высвободилась из его рук и принюхалась; сходство с любопытным сеттером стало еще сильнее.
— У тебя на борту была женщина.
— Не говори глупостей, Кэролайн. Просто я уронил свой лосьон.
Она взбежала вверх по трапу.
— Тебе не следовало бы так много пить, Джонас.
— Это все из-за одиночества, моя радость. — Он помог ей снять плащ. — Как насчет рюмочки чего-нибудь крепкого?
— Лучше стакан чаю.
Он наполнил металлический чайник, глядя, как она снимает жакет, небрежно швыряет его поверх плаща, расстегивает «молнию» на юбке. Она всегда испытывала сексуальный голод, но сегодня это чувство было особенно острым. Чтобы добраться к нему, она проехала сто двадцать миль. И теперь она не позволит себя остановить. Он зажег газовую горелку и повернулся к ней. Она взялась за поясок с подвязками. Он обнял ее, спрашивая себя, не пользуется ли она льдом, чтобы делать более твердыми свои соски.
— Почему ты так рано вернулась?
Ее глаза блеснули. У нее был какой-то секрет.
— Просто не было причин сидеть дома, — ответила она беззаботно. — И я хотела сделать тебе сюрприз.
— Тебе это удалось.
Он сел на койку, усадил ее к себе на колени и наклонился, чтобы поцеловать в шею.
— Джонас! — Она уперлась руками ему в грудь. — У меня есть совершенно невероятные новости.
Уайлд слегка отодвинулся от нее, чтобы дополнить лежавшую у другого борта кучу собственной одеждой.
Кэролайн Карри вытянулась на койке, закинув руки за голову.
— Ты не хочешь их услышать? — спросила она.
Уайлд расстегнул ее поясок.
— Позже, — сказал он.
Он удивился собственному нетерпению. До сих пор это никогда не происходило столь стремительно. Он подумал, что так получилось ничуть не хуже. Ее голова билась об изголовье койки, но она этого не замечала. Ветер гнал море на корпус судна, и оно ходило ходуном на своих швартовых; в такт его движениям скрипела стойка душа.
Она куснула его за мочку уха:
— Чайник кипит.
Он вытянул ногу поперек каюты и выключил плиту большим пальцем ступни.
— Поразительная ловкость, — похвалила она. — Послушай, Джонас, у тебя завелись жучки?
Он поднял голову и увидел в перегородке отверстие от пули.
— Я собирался повесить картину, — объяснил он. — Но у меня сорвалось сверло.
— Ты наверняка был пьян. — Она взяла в руку медальон со святым Христофором, висевший у него на шее. — Почему ты его носишь?
— Мне приходилось много путешествовать.
— Ты всегда так говоришь. Но ты не суеверен. Наверно, тебе дала его какая-нибудь женщина.