и сапожках до колен стояли прямо перед ним, разинув рот, толкая друг друга и пересмеиваясь. Уайлд приоткрыл губы, но не мог издать ни одного осмысленного звука. Эту сцену прервала Ингер, вернувшаяся с двумя билетами и в сопровождении носильщиков.
— Как вам не стыдно издеваться над стариком, — сказала она детям. — Уходите отсюда. С тобой все хорошо, мой милый?
Она снова подняла его очки и заглянула ему в глаза:
— Ничего, еще немного, и мы будем в своем купе.
Она сделала знак носильщикам, и они потащили его кресло-каталку по коридору.
— Только не ставьте рядом с окном, — сказала она. — Он не любит сидеть у окна. Лучше разместите ближе к центру. Вот так, и как следует закрепите кресло.
В купе она села рядом с ним и взяла его за руку:
— Ну все, все, дорогой. Успокойся. Ты опять начал волноваться.
Она вновь провела пальцами по его руке; на этот раз он почувствовал легкое покалывание, и его пальцы непроизвольно дернулись. Ингер нахмурилась:
— Вы не могли бы поскорей принести багаж?
Носильщики закивали, с улыбкой глядя на него и на нее.
Уайлд попытался напрячь плечи, но безуспешно. Однако он чувствовал, что сила и способность к движению постепенно наполняют его руки от кисти до локтя. Ингер посмотрела на него, по-прежнему сдвинув брови и нахмурив лоб. Она сняла шляпу и положила ее на сетчатую полку, потом повесила на крючок норковое манто. Стянув перчатки, она подошла к окну и поправила прическу. Ее пальцы отбивали по деревянной раме мелкую дробь: это был единственный признак волнения, нарушавший ее холодную невозмутимость.
Дверь открылась, и носильщики внесли чемоданы. Ингер дала им еще две бумажки по десять крон.
— Вы не знаете, наш поезд отправится с опозданием?
— О да, мадам. Сами видите, какой снег. Но задержка будет небольшой, скоро поезд тронется.
Она выпроводила их вон, закрыла дверь и опустила шторку, закрывавшую купе со стороны коридора. Подойдя к окну, она стала смотреть, как люди ходят взад и вперед по платформе. Уайлд пошевелил правой рукой, и она увидела это движение, отраженное в оконном стекле. Она задернула шторку:
— Надеюсь, нам никто не помешает.
Она достала из сумочки свою косметичку.
Уайлд согнул пальцы. Но в его плечах все еще не было жизни.
Над ним затрепетало ее белое платье. Ингер прекрасно сознавала грозящую ей опасность. Она положила косметичку на соседнюю полку и, к его удивлению, вынула оттуда пудреницу. Это было изделие из серебра, необычно большое, не меньше шести дюймов в диаметре. Откинув крышку, Ингер посмотрела на себя в зеркальце и положила пудреницу возле косметички, оставив ее открытой. Потом она села рядом с ним, в руке у нее был подкожный шприц.