Вторым вариантом было прикончить Ингу и умереть самому. Потому что если он еще раз окажется на кресте, то останется там навсегда. Этот вариант казался совершенно бессмысленным. В прошлом ему неоднократно приходилось смиряться с вероятной гибелью при выполнении задания, но он всегда мог себя убедить, что отдаст жизнь ради безопасности своего народа. Но воздаяние за насилие и обман, которые кто-то применил для того, чтобы подчинить себе кучку мистиков, затерянную в глубине Африки, казалось недостаточным основанием для самоубийства.
Серена стала на колени рядом с ним.
— Помогите мне, мистер Уайльд. Центр Вселенной был моим домом, моим единственным домом. У меня нет в мире другого пристанища, а теперь оно закрыто для меня. У меня нет ни друзей, ни знакомств. У меня нет никого, кроме вас. Помогите мне уничтожать Ингу, Фодио и Канема, и я клянусь быть вашей женщиной. Больше — вашей рабыней! Я стану вашей рабыней до конца дней, мистер Уайльд. Я буду всюду следовать за вами и выполнять любой ваш каприз. И я сдержу слово.
Уайльд вздохнул.
— Боюсь, что ваши люди не могут быть моими противниками.
Девушка нахмурилась.
— Но ведь они всего-навсего мужчины и женщины, мистер Уайльд. Вы сражались с четырьмя туарегами. Вышли с голыми руками против четырех винтовок и победили. Я не понимаю вас, мистер Уайльд.
— Мужчины с ружьями — это же прекрасно. А люди с идеями, которые могут к тому же оказаться правы… Нет. Я, кажется, всю жизнь мечтал побывать в Mao.
Серена встала, оделась, и достала из мешка финики, которые должны были стать их сегодняшним ужином.
(iii)
Уайльд, проснувшийся от громких автомобильных сигналов, обнаружил, что выход из оврага загорожен двумя джипами и полудюжиной вооруженных винтовками негров-полицейских под командованием француза. Серена поглядела через неплотно завешенный дверной проем и ее лицо окаменело.
— Они отвезут нас в Mao, — прошептала она. — Они арестуют нас. Даже если они разрешают нам продолжать путь, хотя у нас нет никаких документов, то к полудню найдут убитых и бросятся за нами в погоню.
— В таком случае лучше предоставь переговоры мне, — предложил Уайльд. Девушка одарила его презрительным взглядом и завернулась с головой в хайк.
— С добрым утром, — по-французски сказал Уайльд, выходя из палатки.
— Мой Бог! — Полицейский был сразу высоким и полным. На голове у него странным образом держалась фуражка, заломленная под невероятным углом, а низко на бедре болталась кобура с револьвером. — Да вы же европеец.
— Англичанин. Меня зовут Смит. Джон Смит. Я ученый. Довольно известный. Может быть вам приходилось слышать мое имя?