Утром сильные руки закатали еще не проснувшуюся девушку в одеяло с головой наподобие кокона. Не на шутку перепуганная Марисса извивалась, еще больше запутываясь в материи и рискуя задохнуться. Похититель взвалил ее на плечо и вынес из дома. Девушка была помещена на заднее сидение автомобиля в положение сидя и надежно зафиксирована ремнем безопасности. Не в силах пошевелиться, она лихорадочно соображала, кто бы мог ее так бесцеремонно утащить прямо из спальни под носом у мужа. И почему секьюрити не вмешались? Или их всех положили еще до того, как забрались в дом? Возможно, это подельники Косиловского, которому она поперек горла встала. Это, пожалуй, единственный человек на данный момент, которому она нужна скорее мертвой, нежели живой. Но почему ее не пристукнули тогда еще там, в доме? Зачем было тащить куда-то? Оставалось одно предположение: дядя Гриша на нее так зол, что решил организовать ей медленную и мучительную смерть со всевозможными истязаниями, на которое способно извращенное воображение нанятых им убийц.
От охватившей ее паники у Мариссы пересохло в горле, и она не могла издать и звука. Да и какой смысл был разговаривать с похитителем? Что она могла ему сказать? То, что похититель был в единственном экземпляре, во всяком случае тот, что находился с ней в машине, она определила, доверяясь органам слуха. Но нельзя исключать и то, что остальные следовали за ними, чтобы исключить возможную погоню.
Ехали они долго. Поворот, еще поворот. Машина прыгает по ухабам и выбоинам — дорога проселочная, определила девушка. Остановились. "Открывает ворота", — услышала Мари через приоткрытую дверь автомобиля. Они проехали еще несколько метров, затем ее извлекли из теплого салона и опять куда-то потащили. Скрипнула дверь. Девушку занесли в дом и опустили на кровать. То, что это была кровать, а не пол в каком-нибудь подвале, Марисса решила, опять же полагаясь только на свои ощущения. Мужские руки стали выпутывать ее из тряпичного плена. Почувствовав себя свободной, Мари тут же перекатилась в самый дальний угол, поднялась на колени и испуганно воззрилась на похитителя.
На кровати рядом с ней сидел Ринар и озорно ей улыбался. Он привез ее в тот самый охотничий домик, где случилась их первая ночь, тот, в котором он сделал ее женщиной.
— Придурок! — от возмущения и злости Марисса никак не могла выразить и довести до его сведения свое мнение по поводу его выходки. — Что за идиотская шутка? Ты специально это сделал? Решил меня до нервного срыва довести?
— Ну ты же добровольно со мной поехать бы не захотела, — Ринар продолжал веселиться, по всей видимости, не испытывая ни малейшего раскаяния или угрызений совести по поводу своей проделки.