Шериф смотрел на происшедшее абсолютно спокойно, на его лице не дрогнул ни один мускул.
— А тут для полиции настоящее раздолье! — воскликнул полковник Брандергас.
Шерифу ничего не оставалось делать, как окликнуть ковбоев. Те нехотя обернулись на окрик представителя власти.
Но вдруг один из ковбоев радостно воскликнул:
— О, да тут Кристиан!
И ковбои направились к мистеру Мортимеру, минуя шерифа.
— Что произошло? — спросил Кристиан.
— Да понимаешь, Кристиан, этот ублюдок, — один из ковбоев кивнул в сторону мертвого, — обозвал меня лжецом. А ты же знаешь, что я никогда не лгу.
— Да, серьезное обвинение в твой адрес, Чак.
И обратившись к своим друзьям, Кристиан Мортимер сказал:
— Позвольте вам представить двух изощренных в боевых искусствах людей. Вот это — Чак, а этот поменьше — Билли.
Он явно не церемонился с ковбоями в желтых повязках. Те сбросили шляпы и поклонились друзьям Кристиана, как будто бы в шаге от них и не стоял шериф округа со своей тростью. Ковбои с желтыми платками на шее раскланивались так, как будто встретились на прогулке.
На звуки выстрелов вышел на крыльцо и начальник городской полиции Джек Добсон. Он не спеша подошел к двум ковбоям и поинтересовался:
— Чак, Билли, что произошло?
— Все было законно, Джек, — принялся оправдываться более молодой, — он назвал меня лжецом, и мне ничего не оставалось, как выстрелить в него, защищая свою честь.
Такое объяснение, по-видимому, устроило помощника шерифа, но все равно он протянул руку.
— Ребята, сдайте оружие, ведь все должно быть по закону. Если вы не виноваты, я вас скоро выпущу.
— Ну что ты, Джек, разве мы можем быть виноваты? Мы всегда уважали закон.
И ковбои, не пререкаясь, отдали помощнику шерифа свои револьверы. Помощник шерифа степенно повел Чака и Билли в участок.
А на площадь в это время выкатил огромный фургон с броской надписью «Театр Глобус». Все оживились — со времени последних гастролей прошло уже два месяца и здание театра использовалось разве что для собраний.
С козел соскочил молодой парень и распахнул дверь. Он приветливо улыбнулся всем, словно представление уже началось. Он был очень красив и молод, длинные темные вьющиеся волосы достигали плеч, лицо парня было чрезвычайно открытым и честным, а на губах сияла радостная улыбка, словно он собирался продемонстрировать горожанам что-то из ряда вон выходящее.
Из фургона сперва показался сложенный зонтик, раздался легкий треск, спицы раскрылись и ярко-розовый шелк натянулся. Следом показалась розовая ножка, и на землю Клостер-Тауна ступила женщина, она прятала свое лицо за шелком зонтика, но уже по одной ее фигуре можно было понять, что она очень молода.