Первый луч солнца доверчиво заглянул в спальню.
– Доброе утро, родная.
Ладонью Хабаров коснулся ее щеки, погладил теплую кожу. Алина счастливо улыбнулась, потянулась к нему, обняла.
– Я люблю теб…
Он не дал ей закончить фразу. Слова утонули в опьяняющем поцелуе.
Порыв нежности. Жаркие ласки. Восторг страсти, уносящий двоих к зардевшимся рассветом небесам.
Им больше не нужно было жить только верой и надеждой. Настало время для всепобеждающей любви.
– Леш, ты прекратишь нянчиться со мною, как с маленьким? Давай еще сестрицу твою позовем. Вместе будете надо мною измываться! Кстати, вчера у нас в гостях ты мне показался куда более добрым и сострадательным.
Хабаров не любил больницы вообще. Его всегда охватывал панический страх перед этими учреждениями. После многочисленных процедур анализов и исследований на спецаппаратуре предложение Тасманова пройти томограф показалось ему явным перебором.
– Нормально со мною все. Ты слышишь меня, Леша?! Нор-маль-но! Из-за тебя меня сегодня Сомов к работе не допустил!
– Не ори. Здесь больница.
– Тасманов, ты упрям, как твоя сестра. Это Алина тебя попросила?
– Нет.
– Врешь!
– Нет.
– Я тебе восьмой раз объясняю, доктор: меня не били, ожоговых травм, обморожений у меня нет! Какого черта?! Да ответишь ты, наконец?!
Хабаров остановился посреди коридора и резко развернул за плечо Тасманова. Тот невозмутимо взял Хабарова за руку выше локтя и тоном, не допускающим возражений, сказал:
– Пойдем на томограф. Я хочу, чтобы Астахов на тебя посмотрел. Он очень хороший нефролог.
Еще лежа в медленно возвращавшейся в исходное положение капсуле томографа по напряженному лицу Тасаманова Хабаров понял: что-то не так.
– Сергей Юрьевич, взгляни, вот здесь и вот здесь, – говорил Тасманов Астахову, указывая на экран монитора.
Поймав обеспокоенный взгляд Хабарова, Тасманов отвернулся.
– Спина болит? – спросил Астахов.
– Нет. Вернее, под землей прихватило пару раз. А что, ваша «машинка» и радикулит показывает?
В только что открывшемся баре кроме них посетителей не было.
Поставив перед Хабаровым и Тасмановым заказанный коньяк, блюдечко с колечками лимона и две пепельницы, бармен негромко включил диск модного в этом сезоне певца и ушел протирать стоявшие на подносе бокалы.
– Ну, и зачем ты меня сюда притащил?
Хабаров бросил на барную стойку пачку сигарет, щелкнув зажигалкой, закурил.
– Давай выпьем, – предложил Тасманов и поднял свой бокал.
– Я за рулем.
– Саша… – медленно, подбирая слова, начал врач. – У тебя проблема.
Он крутил в суетливых руках бокал коньяка и смотрел, как бьется о стенки чайного цвета жидкость.