Его глаза, холодные, стальные, излучают сейчас такую уверенность, такую убеждающую силу, что кажется – опасности, смерти Хабаров говорит: «Не возьмешь! Ни хрена не возьмешь!»
Описав крутую дугу – траекторию падения – автомобиль летит все ближе к асфальту. Три, два, метр… Еще миг, и вот он уже плавно касается передними колесами моста, а затем, приземлившись на все четыре колеса, чуть отпружинив и изобразив лихой зигзаг, словно почувствовав родную стихию, рвется вперед и исчезает из виду.
– Чтоб я так жил! На каком это мы свете?! – Чаев восхищенно потирал руки. Эту пленку он смотрел уже двенадцатый раз. – Как? Скажи мне, собака, как ты это сделал?! Это же невозможно! Факт!
Хабаров довольно потянулся, хрустнув косточками.
– Нужно было прежде всего гарантировать мягкое приземление. Поэтому трюк снимался в два приема: раздельно начало и конец. Я взлетел по четырехметровой рампе и приземлился на приход – смягчающую удар подушку из коробок. Потом меня подцепляли краном и тихенько-смирненько опускали на асфальт. Я пил кофе, и мы делали вторую часть трюка.
– Ты же не любишь кофе…
– Ты слушаешь или нет? С такой же рампой, только высотой чуть больше полуметра, на скорости восемьдесят – восемьдесят пять я падал на поверхность моста. Камера, установленная на асфальте, прямо под рампой, этот полет фиксировала. Так что, когда смотришь, как я над нею пролетаю, кажется, что лечу на сумасшедшей высоте. На самом деле там было не больше метра. Короче, как и говорила Мари, все было «без особых проблем». Середину трюка снимали в конце. Просто выстреливали автомобиль из катапульты.
– Как тебе пришла эта схема?
Хабаров скрестил руки на затылке, улыбнулся лукаво.
– Не поверишь. Лежу это я на ней…
Чаев присвистнул.
– Мощная баба! Какие идеи рождает!
– Вообще, Витек, хорошие ребята – французы. С ними оказалось очень приятно работать. Они считают деньги, но для них еще важнее конечный результат. Так что я ходил у них, как мэтр, говорил: сделайте то-то, и это тут же делалось. Трюк снимался очень большим количеством камер, а за счет резкой смены планов, монтажа возникает вот та динамика, которую ты ощущаешь.
– Расцеловал бы того, кто это монтировал. Мощно! Профессионально!
– Не хотел бы тебя огорчать, – Хабаров хитро прищурился, – но целоваться с тобой я не буду. О наших теплых отношениях и так болтают всякие глупости.
– А что, Санек, признайся, когда летишь на высоте в семь-восемь метров там, – он указал на низ живота, – точно покалывает?
Хабаров рассмеялся.
– Вот что значит «эффект присутствия»! Хорошее я тебе кино показал. Хорошее! Кстати, я с ними контракт заключил. Заодно отработаем в Иерусалиме. Ты и я. Эти автотрюки мы сотни раз уже делали. Так что, считай, халява!