Хабаров спохватился, посмотрел на часы и резко поднялся.
– Я же в аэропорт опаздываю! Сижу тут, с тобой, Витек, лавры пожинаю…
– Зачем тебе в аэропорт?
– Мари Анже улетает.
– Слава богу! – Чаев простер руки к небу. – Эта Эммануэль совсем тебе голову заморочила. Опасаюсь, как бы ты, дорогой мой, не пропал совсем.
– Не бойся. Это не страшно.
– Простого «до свидания» ей не достаточно?
– Уподобился сварливой теще?
– Дружище, – мудро рассуждал Чаев, – я вижу эти золотые искорки в обычно холодных, непроницаемых глазах. Что же, иди к ней, спеши! Но тогда не гулять тебе под вишнями, которые только начинают зацветать, не слушать по вечерам музыку Шуберта и не писать при свечах гусиным пером, как булгаковскому Мастеру. Превратишься ты в обывателя, вершиной блаженства которого станет пресловутое домино с алкашами у подъезда.
Хабаров махнул на прощанье рукой:
– Не люблю домино…
Было непристойно, попросту оскорбительно то, как с ним обошелся Никита Осадчий. Сплошное унижение! Такое не забывают, тем более не прощают в приличном обществе. Хорош он был, нечего сказать! Вместо того, чтобы поставить на место этого зарвавшегося божка, он умолял о пощаде. Сказать, что Брюс Вонг был расстроен сейчас – значит не сказать ничего.
«Погоди, Никита! Хорошо смеется тот, кто вообще не смеется…»
В гольф-клубе было немноголюдно. Бирюзовые поля на сотни метров окрест терпеливо ждали своих игроков.
– Тагир, – довольно спокойно начал Брюс. – Я не собираюсь выяснять, каким образом о нашем разговоре тет-а-тет узнал Осадчий, но, прежде чем ехать к нему в следующий раз, я просто пристрелю тебя, ничего не выясняя! Молчи! – приказал он. – Я хочу понять, со мною ты или…
Тагир, вместо ответа, медленно, осторожно достал и протянул Брюсу своего «Стечкина».
– Если тебе нужна моя жизнь, брат, возьми ее. Если оставишь мне ее, скажи, что я могу сделать для тебя.
Брюс и без этих пламенных уверений в преданности не сомневался в том, что Тагир – его человек. Тагиру он доверял. Но кто-то его все же подставил. Как желторотого.
– Тагир, прости, но я тебя предупреждал, не решай дела при жене. Она спит с Одесситом. Этот матерый вор в законе и Осадчий дела вместе мутят.
Брюс Вонг со смаком врезал «большой собакой» по мячу, так, что кусочки дерна разлетелись далеко в стороны.
– Она тупая. Только перед зеркалом крутиться умеет и деньги мои на безделушки тратить. А спит она с каскадером, бывшим своим одноклассником Саней Хабаровым. Документы готовы?
– В Эмираты можем лететь хоть завтра!
– Завтра не надо. Найди человека. Со стороны. Чтобы машину водил прилично. Чтобы мужик был крученый. Скажи, «тачку» надо из Питера в Москву перегнать. Предложи хорошие деньги. Понял?