По большому льду. Северный полюс (Пири) - страница 348

Во время этого марша мой ум и тело были настолько заняты тем, как пройти максимальное расстояние, что я не мог позволить себе наслаждаться красотой замерзшей пустыни, по которой мы продвигались. Однако в конце дистанции, пока шло строительство иглу, у меня выдалось несколько минут, чтобы оглядеться вокруг и осознать окружающую красоту и величие нашего положения – мы, единственные живые существа в бездорожной, бесцветной, недружелюбной ледяной пустыне. Ничего, кроме зловещего льда и еще более зловещей ледяной воды, не было между этим отдаленным местом на карте мира и зубчатой оконечностью Матери Земли.

Я, конечно же, знал, что у нас всегда была возможность оставить там наши жизни и что наша победа над неизведанными пространствами и безмолвием полярной пустоты может так и остаться неизвестной миру, оставшемуся позади. Это было тяжко сознавать. Но надежда, которая, как говорят, никогда не умирает в человеческой душе, вселяла уверенность, что мы обязательно вернемся той же белой дорогой, которая нас сюда привела.

Иногда я взбирался на вершину ледяной горы с северной стороны лагеря и пристально всматривался в бесконечное белое пространство, лежащее передо мной, стараясь представить себе, что я уже на Полюсе. Мы продвинулись так далеко и капризный лед выставил так мало препятствий на нашем пути, что теперь я распоясался в своей фантазии до того, что стал представлять себе образ, который волевым усилием всегда запрещал себе рисовать – самих себя у конечной цели.

Нам до сих пор везло с полыньями, но меня постоянно преследовал еще больший ужас от мысли, что в самом конце нам повстречается полынья совершенно непроходимая. С каждым успешным маршем этот страх все усиливался. За каждой ледяной грядой я, затаив дыхание бросался вперед, со страхом, что как раз за ней может быть полынья, и когда я взбирался на ее вершину, я вздыхал с облегчением, но только до следующей гряды.

5-го апреля я дал своему отряду возможность поспать дольше, чем в предыдущие разы, потому что мы страшно вымотались и нуждались в отдыхе. Я определил широту, по моим данным мы находились на отметке 89°25', или в 35 милях от полюса; я решил в следующий раз остановиться лагерем с таким расчетом, чтобы сделать наблюдения в полдень, если будет видно солнце.

К полуночи мы уже снова были в пути. Небо обложили тучи, и над нами висел тот же серый свет без теней, как тогда, когда Марвин уходил в обратный путь. Небо было окутано бесцветной пеленой, постепенно темнеющей до почти черного цвета на горизонте, а лед – призрачной меловой белизны, как на ледяной шапке Гренландии – именно такими красками художник с хорошим воображением написал бы пейзаж с полярными льдами. Как это было непохоже на сверкающие поля под голубым балдахином, освещенные солнцем и полной луной, по которым проходил наш путь последние четыре дня.