Гул опять нарастал, и я даже стала различать слова. Заклинания? Кто-то хором пел заклинания?
С трудом повернув голову на бок, оглядела насколько хватало взгляда, погруженную в темноту комнату. Как бы я не присматривалась, никого не смогла увидеть. Но я понимала, что они — верховные магистры — там были и продолжали петь! Тьма, как в насмешку, надежно укрывала присутствующих. Она затаилась у самой кромки света, который был приглушен. Его силы хватало лишь на то, чтобы освещать только алтарь, на котором я, прикованная, и лежала.
— Звездочка, — привлек к себе мое внимание Минас, силой поворачивая мое лицо к себе, — все хорошо, любимая. Я люблю тебя.
— Минас, я не хочу так, — прошептала ему, часто моргая от набежавших слез.
— Только так, любимая. Иначе не получится, — непреклонно ответил Минас, склоняясь к моим губам. — Мы должны пройти через это. Им необходимо засвидетельствовать наш союз, и тогда ты станешь полноправной Властительницей. Я наполню тебя своей Тьмой.
Слушая успокаивающий и нежный шепот любимого, я практически доверилась, пока не расслышала последнюю фразу.
— Тьмой? — в ужасе переспросила, чувствуя, как внутри у меня все заледенело.
— Я же сказал, что все поправимо, и ты снова станешь полна сил, как и прежде.
— Нет, Минас, не как прежде. Я светлая!
— Была, звездочка, ты была светлой. А сейчас моя кровь в тебе. Ты же сама знаешь, что я темный, и ты становишься с каждым ударом сердца темной, — ласковый голос обольщал, заставляя тянуться к нему.
Мысль о том, что во мне разрастается Тьма, билась испуганной птицей. Тьма, такая запретная и непонятная, о которой светлые говорят, понижая голос, боясь привлечь к себе ее внимание. Тьма, которой пугают непослушных детей, дарящая нам ночь и все страхи, приходящие с ней. И эта Тьма сейчас во мне! Дыхание сбилось, когда я увидела, как надо мной склоняется не только Минас, но и Она! Сгущаясь с другой стороны, все ближе опускаясь. Она живая, самая настоящая Тьма.
Пусть и клялась пойти за ним куда угодно, но падения во Тьму я не предполагала. Все внутри меня противилось мысли, что я предам свет. С детства нас учили, что в любой ситуации нас спасет свет, свет души найдет путь к спасению. И я могла лишь молиться, чтобы моя душа нашла, наконец, его, тот незримый путь для меня и любимого.
Возникшее вдруг любопытство, не могло принадлежать мне. Я боялась, мне было очень страшно, чтобы еще чем-то интересоваться. Я хотела лишь сбежать от участи, что приготовил мне Минас. Но чужое чувство заставляло внимательнее следить за ожившей Тьмой, не упуская ни одной детали.