— Почему нас обучает человек, у которого даже дара нет! — возмущались ученики за моей спиной.
Уже восемнадцать лет я преподаю в этом заведении, и каждый год эта сцена повторяется вновь и вновь. Если раньше стоило лишь назвать мою фамилию и вопросы снимались сразу, то нынешнее поколение уже все забыло.
— Я вас услышал, — голос ректора, как и прежде, был властным и полным силы. — И все вами сказанное доказывает лишь о том, что вы совершенно не усваиваете материала на уроках современной истории. Я наказываю вас: неделя исправительных работ на кухне.
Вот и все! Как мало стоят оскорбления моей чести.
Глядя вдаль невидящим взглядом, пыталась успокоить себя и перестать страдать. Это был мой выбор. И даже сейчас я не жалею ни о чем.
— Аулерия, — позвал мой друг и бывший соратник, нынешний ректор академии Высшей Магии — Артемид Лактур.
— Да, — отозвалась я, даже не обернувшись.
Мне и не требовалось, я знала, что сейчас он очень обеспокоен. Он чувствовал себя виноватым и пытался поддержать и успокоить меня. Голубые глаза, как и прежде, смотрели на меня с теплом, но в них поселилась горечь, которая просыпалась, стоило Артемиду увидеть мои мучения. Он помнил меня прежнюю, и сегодняшняя я лишь блеклая тень той, которую он знал.
— Аулерия, как ты? — переживания его были искренними, но было неприятно его слышать.
Когда-то мы были молоды и веселы — храбрые выпускники этой же академии. И не было сильнее нашей группы. Война настигла нас именно в этом возрасте и искалечила наши души.
Теплая ладонь друга опустилась на мое плечо, я положила на нее свою, чуть сжимая.
— Все хорошо. Не переживай. Это не первый и не последний раз, — спокойно отозвалась.
Развернувшись к нему лицом, попыталась улыбнуться, но не смогла. Горькая ухмылка — это все, на что я была способна.
— Придешь на ужин? — как и прежде настойчиво пригласил к себе Артемид.
— Нет, поблагодари Софинель. Настроение не то. Только испорчу все. Вы уж повеселитесь без меня.
— Держись, ты справишься, — отпустил меня друг, и я покинула его кабинет.
Слезы сдержать не смогла, да и последние слова не принесли утешения, они жгли меня изнутри. “Справишься”, - сколько лет я слышу одно и то же. Надо что-то менять. Я не справляюсь. Держаться просто не осталось сил. Не обращая внимания на встречающихся студиозов, прошла в свой кабинет, закрыла дверь на ключ. На доске так и осталась отвратительная надпись — проказы моих учеников.
Подойдя к окну, нервно дернула старые рамы, распахивая их. Морозный воздух ворвался в темную комнату и стал пощипывать кожу, мокрую от слез. Встала на стул, чтобы почувствовать давно забытое чувство свободы. Когда-то я могла призвать ветер, и он дарил мне крылья. А сейчас у меня не было ничего, только пустота зияла внутри, там, где должна быть сила. Болезненно сжимая горло, рыдания вырывались наружу, но, сглатывая их, я не позволяла себе разрыдаться вслух.
