– Но я не прошу заводить дело, – пытаюсь вклиниться я в его страстную речь.
– Без дела ещё хуже. Так я хоть людей послать могу, запросы официальные, наблюдение установить, а частным порядком – что? Ходить по управлению, спрашивать, не знает ли кто чего? Или, может, прикажешь ехать на станцию и самому считать вагоны.
– Не прикажу, – честно отвечаю я. Что толку приказывать невозможное.
– То-то! Бесполезно это. Если только сверху нам Горелова на растерзание не отдадут, считай – не считай вагоны, все это нужно, как рыбе зонтик.
– А часто отдают?
– Что? – не понял Николай Сергеевич.
– На растерзание отдают, – пояснил я.
– Да нет. Бывает иногда, но крайне редко. Там свои разборки – это факт. Но сор из избы все равно предпочитают не выметать. Так что, не обессудь, дружище, сомневаюсь, что смогу тебе помочь, – он разводит руками, и сигарета, зажатая между его пальцами горит как красный сигнал отдаленного светофора.
– Жаль, очень жаль.
– Эх Саша, Саша! Ты думаешь, я не понимаю? – напоследок усмехается полковник. – Понимаю отлично. Я тебя о возможностях своих говорю, а не о желании. Конечно, все что смогу – подкину. Распихаю задания по разным делам – может, что и всплывет. Сам понимаешь, такие времена настали, поди разбери, где бандюга, где свой, но продавшийся, а где честный сотрудник. Не с кем работать. Я тебе это затем говорю, чтобы ты четко знал, что польза от меня вряд ли будет высокая и не тешил себя пустыми надеждами. Усек?
– Усек, – киваю я.
Похоже, полковник Потапов говорит чистую правду. Во всяком случае, на дежурные отмазки это не похоже. Что ж, подождем, может быть, что-то всплывет и здесь. Требовать большего – значит, подвергать его неоправданному риску. Интересно, что в таком случае оправданный риск? Наверняка, он не знает, какое условие поставила мне его дочь перед нашим с ним знакомством. Иначе, думаю, разговор был бы совсем не таков. Ладно. Может оно и к лучшему.
Ну вот, на сегодняшний день официальная часть закончена. Впрочем, сколько там того дня осталось. Час-полтора на светские развлечения, оказание внимания, умные беседы, стихи и тому подобное приятное времяпрепровождение. Потом, да простит меня честная компания, – спать. Завтра в полдень – встреча с генералом Банниковым. И не где-нибудь, а на стрельбище. По имеющимся данным, Тимофей Прокофьевич – заядлый любитель стрелкового искусства, так что ударить в грязь лицом здесь было бы непростительно. Спецназ – есть спецназ. А для этого желательно, чтобы руки с недосыпа не тряслись и лондонские туманы в голове не гуляли. Так что увы, Птаха, всенощная и ужин со свечами откладывается на неопределенный срок.