– За державу обидно, – отвечает капитан Насурутдинов и я знаю, что это не поза, – а кроме того, какой интерес обыгрывать недоучек?
– Ладно, миллион терзаний Чацкого оставь для следующего раза. Говори по делу.
– Да рассказывать особо нечего. Открыл подвал в торце дома, прошел, вышел в подъезде, поднялся, тихо открыл дверь, тихо проник в квартиру…
– Ну, не тяни!
– Я не тяну. Машину «Сайга 410К»[23] знаешь?
– Представляю.
– Так вот. Сидит наш Стрельцов в кресле около двери в комнату и ствол этой штуковины прямехонько мне в грудь направлен… – мой друг сделал эффектную театральную паузу.
– Достойно уважения, – подтвердил я.
– Вне всякого сомнения. Слух у парня абсолютный. Я очень тихо вошел.
– Поскольку дырок в тебе не заметно, полагаю, вам таки удалось договориться, – высказываю я рабочую версию.
– Черт возьми, в логике не откажешь. Объяснились конечно. Слава Богу, мужик толковый оказался, не то б разговаривал бы сейчас со мной, как же!
– Будем ехать мимо храма, поставим свечку.
– Аллаху?
– Хоть Будде! Разницы никакой. Господь един.
– В общем, выдал он мне листок бумаги и ручку, после чего договаривающиеся стороны вступили в оживленную переписку.
– Ну ты темнила. Можешь четко доложить, о чем договорились?
– А-а-а! – разочарованно тянет Тагир, словно только сейчас понимая, чего от него хотят. Ему явно нравиться измываться над начальством. – Я-то думал, тебе интересно будет узнать, как все было.
– Позже. Пока давай результаты.
– Даю. Завтра у Мальчиша-Кибальчиша собирается клуб коллекционеров. В одиннадцать утра встречаемся там. Усек?
– Молодец! Благодарность от лица службы.
– Служу Отечеству! Ладно командир, подъезжаем. Готовь ксиву[24].
* * *
Слава Бирюков дремлет в своем неизменном кресле, ожидая нашего прихода. Журнальный столик перед ним был завален бумагами. Насколько я мог видеть, это вырезки из газет и журналов, исчерканные авторучкой и красным маркером. На лице нашего друга светится то выражение божественного наития, которое, должно было бы присутствовать на лице у Архимеда в момент открытия своего знаменитого закона, в случае если бы сей почтенный житель Сиракуз вдруг оказался немым.
– Привет, Саша, – открывая глаза и мучительным усилием воли подавляя зевоту, произносит он и, накрыв левой рукой макушку, приставляет правую к уху. – Докладываю. За время твоего отсутствия в вверенном подразделении происшествий не было. Майор Пластун роет землю в Тенешево, будет завтра утром, Тагир, я так понимаю, тебе уже доложился, у меня – работа полным ходом, в общем, как говаривал Карабас-Барабас: «Еще сто тысяч ведер – и золотой ключик у нас в кармане!»