Быстро сменив тему, Лина сообщила неутешительные новости о попытках организовать свои выступления. Георгий Крейтнер, художественный руководитель Московской филармонии, напомнила она Сергею, обещал устроить ей ангажемент – Лина планировала исполнить французские и итальянские песни. Однако для выступления требовалось членство в Рабисе (профессиональный союз работников искусств), но раньше Лина не считала нужным вступать в него, поскольку выходит на сцену «нерегулярно»[381]. Без членства в профсоюзе было невозможно установить сумму гонорара за ее выступление. Надеяться, что ее пригласят на радио, не приходилось. Директор музыкальных программ объяснил Лине, что ее выступление в 1935 году получило исключительно негативные отзывы, и, хотя предложение выступить с песнями французских и итальянских композиторов на языке оригинала, безусловно, представляет интерес, он вынужден ответить отказом. Лина обратилась к Крейтнеру, пыталась объяснить, что в 1935 году проблема была не в ее певческих данных, а в помехах, отразившихся на качестве звука. В ноябре 1937 года Лина выступала вместе с мужем, и тогда ее пение не вызвало никаких нареканий. Крейтнер сочувствовал Лине, но руководство радиокомитета сменилось, и он посоветовал «реабилитироваться» перед новым начальством, но при этом действовать осмотрительно[382].
Спустя три дня Лине из Кисловодска передали письмо от Сергея. «Какой ужас с Зинаидой!» – отреагировал он. О том, что домработница осталась жива, Прокофьеву уже было известно. «Бедный В. Э.!» – добавил он, имея в виду арест Мейерхольда[383]. Сергей потерял одного из ближайших друзей, наставника, который вдохновил его на сочинение трех опер, однако даже не написал полного имени Мейерхольда, ограничившись инициалами. Критика со стороны властей, предшествовавшая аресту режиссера, сделала его персоной нон грата среди коллег, и теперь его имя нельзя было даже упоминать. Что касается Райх, то ее страшную смерть связали с «трагической женской судьбой», намекая на таинственную смерть ее первого мужа[384]. Мейерхольд был вторым мужем Райх; ее первый муж, поэт Сергей Есенин, в 1925 году покончил жизнь самоубийством, находясь в состоянии депрессии. Он, предположительно, повесился на трубе центрального отопления, после того как написал стихотворение собственной кровью. Мейерхольд усыновил двух детей Райх и воспитал их как родных. Теперь они лишились всех троих родителей. Позже Сергей подвел итог череде событий одним словом: «дикость»[385].
Чувствуя себя брошенной и отягощенной грузом проблем, Лина искала возможности отвлечься. В начале августа она надеялась уехать в Крым, в поселок Гаспра, и, воспользовавшись связями мужа, отдохнуть в санатории под Ялтой. В этом бывшем дворце открыли дом отдыха для советских граждан, занимавших высокое положение, и Лина надеялась, что там ей удастся восстановить силы. Однако пришлось отложить отъезд до 8 августа, и Лине пришлось упрашивать, чтобы за ней сохранили бронь.