Девяткин услышал свой тихий голос:
— Кроме тумана, многое может вывести из себя.
— Любой пустяк, — подхватила Дашка. — Поэтому расстроенным людям следует спрятаться и переждать дурной час. Вот Лена…
Глусский на этих словах на полкорпуса повернулся к ней, свесив руку со спинки стула.
— Лена расстроена и что сделала? Заперлась дома и, вероятно, спит. Отсутствует. Как бы есть — и нет. Умерла на время… Выбор блестящий, мудрый: мол, отдувайтесь сами, я буду — приз, я как бы на всё согласна, не виновата я. Решение переложено на судьбу, стечение обстоятельств, случай. Значит, она затруднилась в выборе. Склонности в ней пришли в равновесие, и она, как осёл Буридана, впала в психологический ступор. Советую воспользоваться её примером и разойтись спать. Либо напиться… Петя, поедем? Подвёз бы меня до Жуковки.
Не ответив, он смотрел, как дочь вернулась к столу и ела десерт, нарочно чавкая и пачкая рот.
Глусский начал:
— Чем ты сильна, Даша, — ты пострашней природы. Туман молчит. А ты наводишь мистические туманы. Любой от тебя получает санкцию выйти из рамок. Ты лжёшь о бессознательном, что оно тоже имеет право существовать. Ты зовёшь туда, указывая, что человек не ограничивается моралью. Мы замкнуты нормами, а ты зовёшь к какой-то инобытийной воле, забыв, что у нас на неё потерян нюх. Ты ведьма. Ты провоцируешь анормальность. Чтобы потом наблюдать итог? Надо быть умным и опытным, чтоб не попасться на твой крючок! — засмеялся он громко. — При всём том ты жуть до чего земная и прагматичная. Кто б подумал, что проповедница абстракций оттяпала у супруга два миллиона, чтобы иметь возможность философствовать? Ты дьявол!
— А что остаётся, — произнесла Дашка, — бедненькой разведёнке? Быть проницательной. Скоро, глядишь, нашей сестры прибудет.
— Даже не думай, — поднял вверх палец Глусский. — Я тебя в порошок сотру.
— А нельзя без жертв?
— Нет.
Девяткин чувствовал, что не просто забыт, но стал пешкой в игре, смысла которой не понимает. Он пришёл с целью выяснить, как быть со следователем. В итоге угодил в сеть заговоров и планов, которые Дашка вытягивала из потайных углов, не называя прямо. Он хотел перебить шифрованный, оскорбительный для него трёп с двойным дном, но случилось то, что и должно было случиться. Дочь завизжала. Внимание она привлекла, теперь все на неё смотрели.
— Мне надоело!!! — нарастал визг.
— Принцесса, — подмигнул ей Глусский.
— Катя… — начал Девяткин и, не найдя слов, дал ей салфетку вытереть рот. — Я был у следователя, — закончил он.
Тесть заёрзал:
— Значит, добился?
— Речь не о том, кто добился: я или тот, кто донёс о связи со мной погибшей…